Владимир Клипель - Медвежий вал

Когда потребовалось очистить траншею от заскочивших в нее гитлеровцев, замполит Владимиров сразу понял, что делать. Вначале Крутов подумал, что за ним — еще никому не известным человеком — бойцы не пойдут. Но Владимиров нашел нужные слова, сделавшие его сразу своим:

— Коммунисты, за мной!

Насколько Крутов успел за эти сутки узнать людей, поблизости от Владимирова не было ни одного члена или кандидата партии, а пошли все, в ком не было прямой нужды на командном пункте.

Подразделения окончательно разобщены, но продолжают выполнять боевую задачу, действуют самостоятельно, как велит совесть, долг, обязанность. Что остается делать ему — командиру?

Он решил повести всех, кто был с ним на командном пункте, — свой последний резерв — в свалку боя. Может, это и есть га последняя капля, что перетянет чашу заколебавшихся весов? Их всего несколько человек — воинов Красной Армии — рядовых и командиров: Крутов, Зайков, Бушанов, телефонисты... Что ж, настоящий командир не может оказаться плохим бойцом!

Все, что он делал в эти минуты, он делал в состоянии необычайной ясности разума. Колебания, страх за жизнь остались позади. Лютая злость к врагу, не оставившему ему надежды на жизнь, счастье, обрушившему на него неслыханные испытания, ожесточила Крутова и придала тот накал, при котором нет страха...

Он помнил, что бросал гранаты, стрелял, кричал, пригибался, чтобы укрыться от пуль и осколков. Казалось — все! И тут, будто с неба, свалилась помощь — Кожевников с ротой Бесхлебного, разведчики. Они сразу расчистили окопы вблизи от противника. Подбежавший сзади Малышко облапил Крутова за плечи:

— Пашка, черт, живой!..

Крутов повернулся к нему, и они звонко стукнулись касками.

Только сейчас, когда он был почти спасен, Крутов ощутил всю меру опасности, которой он подвергался. Ноги едва не подкосились от радости, и он прислонился спиной к стенке окопа. Возвращение к жизни потрясло его так же, как недавний артиллерийский огонь, едва ли не самый ужасный из всех, что он испытал.

— Ты чего, Павка? — тряс его за плечо Малышко.

— Ничего, Сеня... Это так... — минутная слабость прошла так же, как появилась. — Ну, сегодня памятный мне денечек!..

— Куда больше, — усмехнулся Малышко. — Еще такие полдня, и от полка рожки да ножки...

Возбужденные, разгоряченные боем, подошли два друга — Бесхлебный и Владимиров.

Крутов крепко стиснул руку Бесхлебному:

— Спасибо вам, а то мы уже думали — конец!

— Что вы, товарищ капитан, теперь мы постоим, — сказал Владимиров. — Главное — еще немного отпихнуть немца, чтобы он не пробился к своим самоходкам!..

Мимо Крутова провели вереницу пленных с поднятыми руками. Они шли торопливо, пугливо озираясь, еще не уверенные в том, что их ведут в плен, а не для скорой расправы, и в их поднятых руках Крутов уловил чувство отчаянной безнадежности...

Прибытие мотоциклетного полка первым заметил Еремеев.

— Товарищ полковник! — крикнул он. — Смотрите, к нам помощь, что ли?

Над дорогой, быстро приближаясь к передовой, выше леса поднималась завеса сухой желтой пыли. Только громадная колонна машин могла поднять за собой такой хвост. Мелькнули первые машины и, круто отвернув от большака в сторону, остановились. Вслед за ними вылетели мотоциклы с бойцами в комбинезонах. Черняков еще размышлял: кто бы это такие, а полем, по направлению к командному пункту, пошла первая цепь запыленных бойцов с такими же, как у танкистов, шлемами на головах. За одной цепью разворачивалась другая.

«Только бы не помешали им самоходки», — подумал Черняков, обернувшись в сторону вражеских машин. Две машины, прорвавшиеся в тыл батальона, горели, третья, завалившись набок, молчала. Другие держались вблизи окопов, через которые прорвались, поджидая свою пехоту. Против них уже разворачивались самоходные орудия мотоциклетного полка.

Вот когда пришло время бросить Чернякову в бой свой резерв. Не ожидая, когда подойдут мотоциклисты, он приказал Еремееву поднимать людей. Все напряжение боя должно было переместиться вперед.

Черняков не допускал мысли, что его подразделения могут оказаться вне его глаз.

— Переносите связь на командный пункт первого батальона! — приказал он и, побагровев, тяжело полез из окопа. Затем, упрямо склонив голову, он пошел полем, своей землей, на новый командный пункт. Он позволил себе оглянуться. Его догоняли бойцы мотоциклетного полка, идущие в первой цепи, а над дальним лесом медленно плыл самолет из эскадрильи связи командарма.