Василий Ванюшин - Штурм

— Все же повидаться с ним захотите, конечно, — сказал Майсель.

— Попытаюсь, — гауптман потрогал рукой щеки. — Дадут ли время привести себя в порядок.

— У меня в штабе корпуса тоже есть небольшое дело. Наш полковник — дальний родственник генерала Вартмана. Поручил передать лично генералу письмо. Вероятно, что- нибудь семейное или просьба. Завтра вечером я вернусь в Пиллау встречать первый батальон и штаб полка. Следовательно, днем надо как-то повидать командира корпуса. Вот еще заботы! Но поручение полковника — приказ. А что в письме, не мое дело. Служи и знай свое место, не так ли?

— И лучше не думать, — поддакнул гауптман. — Мы окопные псы.

Колонна прошлепала сквозь весь Кенигсберг и остановилась у комендатуры, находившейся в восточной части города. Гауптман, командир батальона, царапнул заросшие щеки, чертыхнулся морщась и отправился докладывать. Было около трех часов ночи. Солдаты стояли прислонившись к стенам домов. Обер-лейтенант прохаживался по улице, что-то обдумывая, иногда позевывал, и его длинное лицо делалось еще длиннее. Вернувшись, гауптман собрал своих офицеров и объявил, что батальон сейчас же направляется в Понарт и завтра вечером займет оборону южнее этого пригорода. Батальон поведет начальник штаба лейтенант Хильман, а он, гауптман, с одним взводом останется здесь, дождется обоза, завтра получит на складе боеприпасы, продукты и к вечеру будет в Понарте. Начальник штаба, тот самый лейтенант, вместе с которым был распит коньяк, подал команду на построение.

— Спросил в комендатуре, где мне остановиться, — ворчал Хён, повернувшись к Майселю. — Указали вон на те развалины. Будто ничего лучше нет.

— Ночь мы проведем вместе, — решил Майсель. — А утром займемся делами.

Они повернули назад и остановились у разрушенных домов — большой жилой квартал был разворочен английской авиацией еще в августе прошлого года.

— Пустырь загаженный, — плевался обер-лейтенант. — Ступить негде…

Нашлось подвальное помещение, не пострадавшее от бомб. Солдаты зажгли спиртовые плошки. Хён поглядывал на термос, который был у унтер-офицера: с удовольствием глотнул бы кофе. Но Майсель словно не замечал его взглядов. Пожевали галет и легли спать.

Начиналось мглистое утро, когда они проснулись — не потому, что выспались, а холод заставил подняться. Солдаты раздобыли воды, подогрели ее, и офицеры достали бритвенные приборы. Хён собирался в штаб корпуса к дежурному офицеру и заодно навестить своего давнего приятеля.

— И мне надо бы с вами, но время слишком раннее, — сказал Майсель.

— Да. Генералы утром долго нежатся в постелях, потом пьют кофе.

Взгляд гауптмана, трезвый и угрюмый, остановился на безруком человеке в офицерской шинели, но без знаков различия, неразговорчивом и державшемся отчужденно.

— Извините, я больше не могу разрешить вам находиться в расположении моего подразделения. Вы не военнослужащий.

— Я понимаю. — Бухольц взял свой вещевой мешок. — Сейчас пойду на почтамт. Должно быть письмо на мое имя. Я не знаю адреса родных.

— И еще. Господин обер-лейтенант, — Хён посмотрел на Майселя исподлобья, — почему вы не пошли ночью в комендатуру? Там выразили удивление.

Майсель шагнул к Хёну.

— Господин гауптман, прошу прощения за резкость, но я никому не поручал докладывать обо мне. Я нахожусь в должности командира батальона и знаю свои обязанности. Никогда бы я не пошел на доклад в таком безобразном виде, в каком были вы. Лучше выговор за опоздание. Вот так должен выглядеть немецкий офицер на докладе! — обер-лейтенант вытянулся, гладко выбритые щеки сияли, глаза остро смотрели из-под опущенного козырька фуражки. — Теперь можно и в комендатуру. Но после того, как попрощаюсь с другом. Мало мы были вместе, узнали очень много. Унтер-офицер, два стаканчика!ꓺ

Штейнер открыл термос, и гауптман повел носом, втянул воздух — пахнуло коньяком, а не кофе. Ни Хёна, ни своего унтер-офицера не пригласил обер-лейтенант выпить при расставании с безруким.

— Будь счастлив, Томас!

— Будь здоров, Людвиг!

— Я оставлю на главном почтамте тебе письмо.

Они обнялись. Безрукий Томас Бухольц ушел. У гауптмана опять появилась хрипота, он откашлялся.

— Я разыщу в штабе знакомого офицера, спрошу, когда удобнее повидаться с генералом. До свидания, господин обер-лейтенант!

— Мы встретимся здесь через час, — сказал Майсель таким тоном, будто не нуждался в содействии гауптмана.

Вернувшись, гауптман застал обер-лейтенанта и его унтер-офицера за работой — они заполняли бланки требований на продовольствие, боеприпасы, горючее. Хён был доволен: удалось разыскать знакомого офицера, встреча получилась дружеской.