Василий Пальмов: Штурмовики над Днепром

Решение написать воспоминания о пережитом на войне пришло ко мне не сразу. Оно окрепло и заставило взяться за перо под влиянием нескольких причин. В одной из книг я прочитал такие слова: «Человек, испытавший потрясающие события и умолчавший о них, похож на скупого, который, завернув в плащ драгоценности, закапывает их в пустынном месте…» Нам, участникам Великой Отечественной войны, грудью отстоявшим Родину от злейшего врага – гитлеровской Германии и ее сателлитов, не к лицу уподобляться скупому, прячущему всенародное богатство. Оно нужно, очень нужно нашим детям и внукам, тем, кто принял у нас эстафету революционных, боевых и трудовых дел. Как-то позвонил мой старый друг, с которым мы всю воину летали вместе на боевые задания, и попросил вспомнить фамилию летчика, погибшего в боях за Днепр. Я вспомнил эту фамилию. А друг мой горько посетовал на свою память. Этот короткий телефонный разговор, словно вспышка молнии, ярко осветил в памяти лица навсегда ушедших от нас друзей. Подумалось: мы обязаны оставить имена павших героев потомкам. Это долг переживших войну, святая обязанность ее ветеранов.

Спустя много лет после окончания Великой Отечественной войны в одной из авиационных частей нас, бывших фронтовиков, окружили летчики сверхзвуковых ракетоносцев. Шел разговор о воздушных боях в фронтовом небе, о мужестве и отваге тех, кто не только сломал хребет хищному фашистскому зверю, но и добил его. И вдруг раздался молодой звонкий голос:

– Скажите, в случае необходимости мы смогли бы сражаться так же, как вы?

Уверен, что смогли бы. Вместе с беззаветной преданностью партии и народу ветераны Великой Отечественной войны вручили своим сыновьям и внукам эстафету мужества и отваги, а Родина дала им самую современную боевую технику. Нам приятно и радостно видеть и сознавать, что у молодежи есть горячее стремление примерить свою жизнь к жизни людей старшего поколения, быть похожими на них в самом главном – верном служении Родине, Коммунистической партии. В свое время мы также брали пример с легендарных героев гражданской войны. Великая Отечественная война дала тысячи и тысячи таких примеров. Пусть о них знает молодежь, пусть сверяет по ним свою жизнь. Интерес к героическому прошлому рождает ответственность за будущее. Так я пришел к выводу: нужно писать. Мемуары посвящены моим однополчанам – летчикам-штурмовикам, воздушным стрелкам, техникам и механикам – всем, с кем делил радости и горести, удачи и неудачи четырех лет войны. Я хотел рассказать о фронтовой судьбе хорошо знакомых и близких мне людей, их мужестве и стойкости, их беззаветной вере в победу и страстном желании любой ценой приблизить ее день. Каждое воспоминание фронтовика воскрешает частицу прошлого. Это помогает нашей молодежи еще глубже понять суровую правду войны, является завещанием одного поколения другому как зеницу ока беречь мир и ежеминутно быть готовыми к защите любимой Родины, завоеваний Великого Октября.

В первые дни июня 1941 года мы, курсанты Чкаловского авиационного училища, с нетерпением ждали приказа о выпуске. Позади остались четыре года учебы. Еще несколько дней – и разлетимся в разные стороны. Интересно, где начнется наша летная служба? Ребята шутят, бодрятся, а в глазах – грусть. Белокурый Саша Амбарнов, лукаво поглядывая на товарищей, загадывает:

– На Восток ли самый дальний иль на Север самый крайний?

Сережа Вшивцев, с улыбкой на чуть припухших юношеских губах, отвечает:

– Не все ли равно. Небо-то одно…

Сережа – мой друг. Он из Свердловска. Ему и север знаком, и против юга он не возражает. Геннадий Спиридонов – рослый и худой, «изящный», как мы говорили, – не чета нам, молодым да неженатым: недавно сочетался законным браком. Поэтому теперь ему важно знать – куда и можно ли брать с собой молодую жену или оставить ее пока здесь, у родных. Мы шагаем в строю по главной улице города к штабу училища. Стоит жаркий день. Из казахских степей, как из горячей духовки, тянет суховей. Еще недавно степь вокруг города напоминала яркий цветной ковер с алыми полянами тюльпанов. Широкой лавиной мчался полноводный Урал – наш лучший ориентир в курсантских полетах. Недалеко от Чкалова [1], встретившись с Самарой, он становился шире и катил волны среди зеленых густых зарослей, богатых птицей и рыбой.

С началом лета картина резко изменилась.