Станислав Мыслиньский: Над Припятью

Ждали с нетерпением, и наконец показались всадники. Их было трое. Они ехали на статных, хорошо откормленных гнедых. От коней поднимался легкий пар. Ехали, очевидно, долго, а возможно, недолго, но галопом. Наездники не соблюдали особой предосторожности; это даже удивило разведчиков, привыкших к строгому соблюдению партизанского наказа: «Будь бдителен, кругом враг!»

Подхорунжий с Сережей стояли за развесистым кустом орешника. Смотрели на едущих. Молчали. Вдруг Сережа с силой схватил Лешека за плечо.

— Хорунжий! Это гитлеровцы… — шепнул он.

Становилось все светлее: восточная сторона неба розовела. Вдали, из-за кромки земли, выплывало солнце. Начинался погожий день. Но лес все еще молчал — даже птицы не щебетали. Тишину прерывали только удары конских копыт, глухо раздававшиеся на лесной дороге.

Вдруг кони громко фыркнули. Очевидно, они испытывали жажду и почуяли воду.

Всадники были близко. Ехали строем. Тот, впереди, очевидно офицер, был с портупеей; он неспокойно и с тревогой оглядывался по сторонам. Двое едущих за ним, казалось, не обращали ни малейшего внимания на окружающее. Они выглядели усталыми, ехали опустив головы, словно спали в седле…

— Хальт! — раздался голос офицера, когда кони поравнялись с лесной сторожкой.

Два всадника резко подняли головы, натянули поводья. Кони почти сразу остановились, вскидывая вверх головы и переставляя на месте ноги.

— Ганс! — Офицер повернул голову и проговорил что-то еще. Один из солдат тяжело соскочил с коня, подал повод товарищу.

Подхорунжий следил за движениями гитлеровца, не спеша идущего к сторожке. Это был мужчина среднего роста, широкоплечий. Он держал наготове автомат, подойдя к окну, заглянул внутрь, после чего ногой толкнул дверь и какую-то минуту подождал…

Кони продолжали фыркать, чуя воду. Офицер с маленькими усиками на молодом продолговатом лице не обращал на них внимания. Он уже успокоился. Наклонившись, похлопывал разогретую шею гнедого. Солдат закурил трубку. На коне он выглядел словно жердь — тонкий, с длинным туловищем.

— Эх, черти! Только бы тот ни о чем не догадался, — шепнул Сережа.

— Скорее всего, нет… Все забрали. А солома, как всюду здесь в избах, — успокаивал подхорунжий. Он был прав, гитлеровец вышел, улыбаясь, помахал рукой, в которой держал фуражку. Сверкнула лысая или остриженная наголо голова.

Остальные соскочили с седел, привязали коней к плетню и вошли во двор.

— Оформим их прежде, чем дойдут до хаты, — шепнул подхорунжий. Сережа кивнул головой.

Однако гитлеровцы не спешили в дом. Лопоча что-то по-своему, они подошли к колодцу, сняли с плеч автоматы и поставили на землю, прислонив их к срубу. Лысый схватился за ручку и, вращая ворот, опускал вниз поржавевшую цепь с деревянным ведром. Колодец был мелкий, всего лишь несколько метров. Вскоре солдат вытащил ведро, наполненное водой.

Офицер воспользовался правом старшего. Широко расставив ноги, обутые в короткие сапоги, он наклонился над ведром, сказав что-то солдатам, громко захохотавшим в ответ. Они стояли, глядя в сторону сторожки, и не видели, что делается у них за спиной.

Подхорунжий кивнул головой. Сережа понял. Держа автоматы наготове, они выскочили из укрытия и очутились тут же, за спиной немцев.

— Хенде хох! — крикнул Сережа.

Смех прервался. Однако солдаты, вместо того чтобы поднять руки, бросились к оружию. Они сами предрешили свою судьбу. Очереди из двух автоматов слились в одну…

Офицер отскочил от колодца и поднял руки. Ведро упало на землю, вода темным пятном разлилась вокруг.

— Жбик, забери у них оружие и документы! — Подхорунжий показал на лежащих. Каждый из них получил по крайней мере по нескольку пуль. На их коричневых мундирах расплывались большие красные пятна…

Алеша обыскивал офицера.

— Что с ним делать? — Подхорунжий посмотрел на Сережу. — С собой его не возьмем…

Советский разведчик улыбнулся, довольный. Хлопнул подхорунжего по плечу.

— О, с этим не будет хлопот. Доведем его до наших. Это ведь офицер.

— Полковник будет доволен, а мы возвратимся не с пустыми руками, — добавил Алеша. — Пожалуйста, вот его полевая сумка. В ней полно документов и карт…

Тем временем Рысь поил коней. Они пили жадно. Между кронами деревьев пробивались первые лучи восходящего солнца. Эхо, разбуженное автоматными очередями, еще какое-то время раздавалось по лесу, а потом замолкло.

Советские разведчики обменялись несколькими фразами. Сережа обратился к подхорунжему: