Сергей Щербаков - Нет на земле твоего короля. Часть 1

— Это искусство. Ничего более.

— Я готов убить все эти жадные глаза, пожирающие тебя на этой фотографии.

— Они не меня пожирают, а красоту снимка. Ты же понимаешь.

— И все равно, — упрямо тряхнул он головой. — Не хочу тебя ни с кем делить. Даже на фотографии.

— А как насчет таланта друга? Не оценишь?

— Куплю у него права на эти фотографии и дело с концом. Обвешу ими свои комнаты и буду единолично любоваться. Вот так.

— За это я тебя и люблю.

— За что?

— За искренность.

День рождения Кирилла справляли на следующий день на даче. На крыльце веранды играла магнитола. Стол был накрыт на лужайке под высокими рябинами, усыпанными оранжевыми гроздями ягод. Кирилл пригласил Лику составить ему пару в ламбаде. Несмотря на свой вес, Кирилл двигался легко и довольно быстро. Миша и остальные хохотали над ним, потому что со слухом у Кирилла явно было не в порядке, тут не слон наступил на ухо, а скорее динозавр из юрского периода, и двигался он не в такт, умудряясь наступать Лике на ноги. В итоге Лика, смеясь, высвободилась, и предоставила ему арену для единоличного выступления.

— А сейчас — соло! На сцене несравненный мастер восточного танца, великий Кирюх-бей! — воскликнул Миша и включил турецкую музыку.

Кирилл, нисколечко не смутившись, принялся исполнять танец живота, оголившись по пояс. На плече у него красовалась татуировка, симпатичный якорь на фоне спасательного круга. Такой татуировке позавидовал бы самый просоленный штормовыми ветрами «сороковых» морской волк. Когда-то в детстве ему искусно наколол по его просьбе Мишин брат, Артем. За этот рисунок Кириллу батя устроил такую взбучку, что запомнилось надолго — врезал по батонам по полной программе. Артему тоже тогда здорово досталось от матери за воплощение художественной идеи. Но все же через несколько лет Кирилл уговорил его сделать еще одну татуировку — на этот раз на груди. Так что ему было чем похвастаться, сняв рубаху.

На запах шашлыков заявились бродячие собаки Ксении Карловны. Старушка представила гостям своих питомцев. Самого большого черного пса звали Кавалер. У него была дружелюбная физиономия, густая черная шерсть как у медведя, и он никого не боялся, в отличие от других псин, которые прятались от шумной компании по кустам. Улыбчивый веселый Кавалер неотступно следовал по пятам за хозяйкой, виляя хвостом и уставившись на нее влюбленными треугольными глазами. Видно в прошлой жизни он был весельчаком.

— Мне кажется, он все понимает. Только сказать не может, — сказала Лика, наблюдая за огромным ласковым псом.

— Может на самом деле существует переселение душ, — добавил Миша. — Помните, как у Высоцкого в песне: «Может, этот гражданин был раньше добрым псом».

— Не люблю садовые участки, — сказал Кирилл, надевая рубашку. — Такое чувство, словно голый среди одетых, мимо люди прутся с остановки, глазеют на тебя, расхристанного, на твои жалкие приватизированные шесть соток. В деревне намного лучше.

— Да ладно тебе, все лучше, чем квартира. Где ты еще такие шашлыки забацаешь?

Над шашлыками, никого не подпуская, колдовал закадычный друг Кирилла, небезызвестный фотограф Володька Корольков. Он считал себя великим знатоком кавказской кухни. Утверждал, что женщин к приготовлению мяса на пушечный выстрел подпускать нельзя. Они все испортят. От мангала шел дурманящий запах мяса, Володька то и дела сбрызгивал мясо вином, и обмахивая куском картона, раззадоривая угли. Корольков был под стать Кириллу, такой же круглый, только пониже ростом, и несмотря на молодой возраст, с вдохновенной блестящей лысиной. Когда над его лысиной шутили, он всегда объяснял собеседнику, что лысина — это предмет гордости мужчин.

— Вот спросите у женщин, они вам скажут, чем знамениты лысые мужики!

— Ну и чем же?

— Так я вам и сказал! Узнаете, захотите, еще наголо побреетесь, чтобы лысину имитировать.

— Хорош тебе гормонами похваляться. Шашлык давай! Голодные мы!

Кирилл попытался перевернуть шампур с нанизанными кубиками сочного мяса.

— Убери руки от святого. Все испортишь и скажешь — так и было. Не издевайся над моим божественным шашлыком. О! В нашем полку прибыло!

За забором раздался оглушительный рев мотоцикла: на пикник прикатил Славка, да не один, а с девушкой. В проеме калитки сначала появились цветы, а потом уже Зайцев в своем репертуаре — светло-голубые потертые джинсы с прорехами выше колен и выцветшая джинсовая безрукавка, одетая прямо на загорелое мускулистое тело, бандана на голове и кожаные перчатки с обрезанными пальцами… Невысокий парень, худощавый, с открытым добрым взглядом темно-серых глаз нравился Лике. Была в нем какая-то настоящая мужская красота, характер, сила.