Николай Родичев - Не отверну лица

Миновав бабушку с внучкой, которые почтительно свернули в сугроб, Копф восстанавливал в памяти подробности штабной дискуссии.

Продолговатый юнкер Карл Фигль, с жесткой огненной шевелюрой, длиннорукий и губастый, кричал больше всех. Он числился при комендатуре собаководом и считал, что собаки лучше людей предчувствуют погоду.

— Припорошите мне здешние окрестности снежком, и я представлю вам точнейшую схему партизанских связей с населением за одну ночь, — хвастался Карл. — Да, господа. Мне даже не потребуется ваша помощь. Рекс и Неман приведут меня на явочные квартиры партизан, как по заячьим следам.

Копф был уроженцем Восточной Пруссии и мог бы кое-что добавить, а где и возразить Фиглю. Ему вспомнилось, как охотники по следам на снегу преследовали зверей. Но не всегда и опытным следопытам сопутствовала удача.

Оппонентом Фигля стал одноглазый капитан Луипольд Гегнер, которого уважали за увечье, полученное в штыковой схватке с противником.

Луипольду выпало счастье служить в том самом полку, который готовился к параду на Красной площади после падения Москвы. Парад назначали на четвертое ноября, и полк усиленно муштровали, добиваясь наибольшего эффекта при движении широкорядными шеренгами.

В конце октября Луипольда с солдатами внезапно погрузили в эшелон и срочным маршрутом двинули на Восток. Парадный поезд застрял на разъезде близ Смоленска.

Солдаты четверо суток чистили пуговицы и отрабатывали на привокзальной площади строевой шаг. Сам Луипольд читал наставления о порядке движения по Красной площади, когда по теплушкам застучала дробь незнакомого пулемета. Вдоль эшелона пронесся вопль командира взвода охраны:

— Казаки!..

Это были действительно остатки какого-то конного корпуса Красной Армии, прорывавшиеся из окружения. Конникам было не до схваток со свежей войсковой частью, и они, наткнувшись на эшелон, стали обходить разъезд, выставив на заслон тачанки.

Кому-то из сметливых конармейцев бросилась в глаза странная суета вдоль железнодорожных путей. Немцы, в блестящем одеянии, отомкнув штыки, наращивали шеренги, не пытаясь преследовать красных. Они становились в каре... Так в старину подразделения инфантерии отражали кавалерийские наскоки противника. Конникам не сразу пришло в голову, что немцы почти все вооружены карабинами.

Правофланговый эскадрон конармейцев получил приказание задержаться. Вперед выскочила тачанка и, круто развернувшись на глазах у каре, густо сыпанула из «максима» по плотным рядам блестящих войск. Тачанку поддержали из лесу «сорокапятки», выпустившие по нескольку снарядов прямой наводкой.

Когда ряды каре смешались, эскадрон ринулся в атаку. По выутюженным мундирам гитлеровских телохранителей загуляли казацкие сабли.

К величайшему изумлению Луипольда десятка три парадников побросали свои новенькие карабины и подняли руки вверх. Конники погнали их к лесу. Эшелон горел...

— В России все коварно, — изрек бывалый Гегнер, привычным движением поправляя коричневый шкураток на глазнице. — В том числе и снег... Снег может идти часами и сутками, заметая всякие следы. И своих и чужих.

— О да, конечно, — поддержали Гегнера офицеры. Герман Копф тоже закивал головой в знак согласия с рыцарем высшей гитлеровской награды. Но при этом неосторожно покосился на коменданта Бюттнера. Тот перехватил его взгляд:

— А что скажет по этому поводу мой коллега, лейтенант Копф? — вдруг прозвучал зовущий голос коменданта.

Ответ Германа был неудачным. Пытаясь удержаться на золотой середине в этом споре, учитывая суждения той и другой стороны, Копф начал говорить о бедственном положении войск в условиях осеннего бездорожья, потом нарисовал унылую картину зимовки в заснеженных деревнях. Затем последовала пауза. Эту короткую паузу Бюттнер расценил, как окончание речи Копфа:

— Значит, до выпадения снега нам было плохо, а с наступлением зимы будет не лучше?

— Так точно, господин майор! — не уловив подвоха в словах коменданта, рубанул Копф.

Офицеры вразнобой заржали. Они смеялись долго, восхваляя остроумие Бюттнера. Улыбался даже Луипольд Гегнер — человек весьма сдержанный на проявление эмоций...

Причиной для поспешного сбора офицерского состава гарнизона послужила пропажа часового во второй роте. История эта сама по себе не представляла ничего нового: часовых снимали и раньше. В большинстве случаев трупы их оставались поблизости от поста — русские охотились за оружием.