Николай Руденко - Ветер в лицо

Николай Руденко

Руденко М. Ветер в лицо. Роман. Художник Р. Липатов. Киев, Худ. лит. 1958. 449 с. Переплет картонный, корешок тканевый, обычный формат.

Начиналось лето.

Днепр жил своей обычной будничной жизнью. На песчаной отмели у берега лениво плескались сизоватые волны, качая наклоненные над водой ивовые ветки. Когда между красным и белым бакенами проплывал буксир или пролетал скутер, который, казалось, почти не касался поверхности воды — от фарватера к обоим берегам расходились большие водяные холмы, как будто за кормой разворачивались серебристые складки гигантского веера. И тогда зеленые ивовые плети раскачивались от ударов волн. Выброшенные на песчаный берег ракушки играли на солнце всеми цветами радуги — от синеватого до оранжевого. Но волна вскоре опадала. На золотистой мели мелькали тысячи мальков, таких прытких, что иногда нельзя было проследить за их движениями.

— Папочка!.. Как их много!.. Неужели все они вырастут?

Федор Голубенко, стоя по пояс в воде, улыбнулся мальчишке.

— Если бы все выросли, они бы вытеснили собой даже пароходы. Ну, держись! — И он, подхватив Олега под руки, поднял его над головой. Олег, протирая кулаками влажные глаза, на которые стекали с волос тоненькие струйки воды, дрыгал ногами над головой отца и радостно кричал. Мимо них протарахтела моторка. Какая-то незнакомая женщина, сидевшая на корме, свесив ноги в воду, приветливо помахала им широкой соломенной шляпой. Ни Федор, ни Олег не заметили этого приветствия. Но, видимо, женщина и не ждала ответа. Солнце, спокойная безоблачная синева, настоянный на прибрежных травах воздух создавали у людей то настроение, когда хочется улыбаться даже незнакомым, даже тем, кого впервые видишь и больше никогда не встретишь. Моторка вскоре скрылась за кустами, а Федор с Олегом еще долго плескались в воде, обдавая друг друга искрящимися брызгами. Олег отнюдь не хотел согласиться, что струя воды из-под отцовской руки сильнее, чем из-под его маленькой ладони. Он снова и снова вызывал отца на этот своеобразный поединок.

— Еще, еще... Нет, я не хочу, чтобы ты левой... Это нечестно... Ты правой.

А когда Федор, удовлетворенно улыбаясь, посылал ему целый сноп брызг, он закрывал лицо руками, поворачивался к отцу спиной, но через минуту снова переходил в наступление.

— Ну, и упрямый же мальчишка, — удивлялся Федор. — Ты мне полные уши воды налил... Хватит!

Невдалеке за деревьями в высокой луговой траве сидели две женщины. Они разбирали синие, желтые и белые цветы, отрывали влажные корни, а цветы собирали в один большой букет. Желтые пятна от солнечных лучей, пробивающихся сквозь ветки тополей, покрывали всю небольшую поляну. Женщины смеялись, наблюдая за поединком Федора с Олегом, и явно больше сочувствовали сыну, чем отцу. Женщины были почти ровесницами. Обоим было лет тридцать пять.

— Любит он Олега, — сказала брюнетка, кареглазая Лида, кивнув головой на Федора, как раз отражающего бешеную атаку сына.

Сквозь листву тополей на ее смолисто-черные волосы упал солнечный луч, осветил широкую полоску седины.

Лидына подруга Валентина была круглолицая, белокурая, голубоглазая. По сравнению с Лидой, ее нельзя было назвать красивой. Но привлекательная улыбка, голубые искорки в глазах, милое выражение лица делали ее обладательницей той неуловимой женской красоты, которая всегда побеждает в соперничестве с правильными чертами лица. И возможно, побеждает именно потому, что такая красота не считает себя красотой, не рассчитывает на свою власть, всегда держит себя искренне, естественно, сдержанно.

Слова Лиды о любви Федора к мальчику погасили беззаботную улыбку в ее глазах. Они сразу стали серьезными, сосредоточенными, будто на них упала тень от какого-то тяжелого воспоминания.

— Любит, — тихо сказала Валентина, перевязывая букет тонким прутом.

— Как здесь хорошо!.. Кажется, неделю не возвращалась бы домой!.. Если бы не стала инженером, то, наверное, была бы агрономом.

— И разводила злейших врагов сельского хозяйства — васильки! — Воскликнула Лида, смеясь.

— Лида! Валя! — Послышался из-за кустов краснотала голос Федора. — Посмотрите в небо. Видите две черные точки?

Из кустов выскочил загорелый Олег, одетый в красные трусики. Он подбежал к Валентине, схватил ее за щеки и повернул в белой тучке, одиноко стоящей в безветренном зените.

— Вон там, мама!.. Видишь?..