Яков Ершов - Витя Коробков - пионер, партизан

Дерзкий налет партизан на город окончательно перепугал гестаповцев. Они теперь только тем и были заняты, что упаковывали чемоданы да выискивали возможность под каким-либо предлогом удрать из Старого Крыма.

Михельсон сам не прочь это сделать. Но немцы не дураки. Они будут удирать первыми. И достанется ли еще ему, Михельсону, место на пароходе, отходящем из Севастополя в Констанцу? Вчера Отто Кауш явно намекнул, что это надо еще заслужить. Неблагодарные свиньи! Разве мало у Михельсона заслуг перед фюрером? Он зло усмехнулся. Что, если бы не во сне, а наяву явились для возмездия все его жертвы? Они бы стерли его в порошок.

Утренний свет проник в окно, и Михельсон поднялся с постели. Мечты мечтами, а дело делом. Отто Кауш не любит бросать слова на ветер. И чего доброго, он укатит в Севастополь один, бросив своих верных собак на растерзание партизанам. Нет, Михельсон будет драться за свою жизнь, он заслужит доверие. У него есть еще сильный козырь.

Только вчера единственный уцелевший от партизанского возмездия его осведомитель Андрей Вятченко сообщил о неуловимом партизанском разведчике «Лесном». По данным Вятченко, «Лесной» появился в партизанском отряде осенью 1943 года, то есть как раз тогда, когда обосновалась в Старом Крыму «ГФП-312». За полтора года ни разу не напали на его след. Теперь выяснилось, что «Лесной» был тесно связан с феодосийским подпольем. Как видно, прошедшей осенью, когда гестапо при активном содействии его, Михельсона, произвело аресты среди феодосийских подпольщиков, оно даже не коснулось группы «Лесного». Во всяком случае тогда о нем не было сказано ни слова. И вот теперь агент сообщает, что именно «Лесной» в ближайшее время должен появиться в Феодосии. Но кто он такой? И как его искать? Может быть, он уже в городе и тайком сплачивает патриотические группы, готовится ударить по немцам с тыла?

Эти мысли не дают Михельсону покоя. И, терзаемый ими и боясь упустить возможность отличиться перед гестапо, Альфред, несмотря на ранний час, идет будить Отто Кауша. Именно этому гестаповскому палачу он должен сообщить о своих подозрениях.

Сведения, полученные Михельсоном и переданные им Отто Каушу, не были лишены оснований. Красная Армия стояла уже совсем рядом, на плацдармах у Перекопа и Керчи. Партизаны старокрымских лесов готовились к новым ударам по врагу. И в землянке командира партизанской бригады Александра Куликовского не раз заходил разговор об укреплении связей с феодосийскими подпольщиками. Но кого послать в город? Это должны быть люди опытные, знающие обстановку в Феодосии, имеющие там пристанище. Выбор пал на отца и сына Коробковых.

Сборы были недолги. Мешочек с продуктами за спину — и пошли. Когда показались выщербленная осколками снарядов крыша водонапорной башни и закопченная коробка сгоревшей чулочной фабрики, сердце у Вити больно защемило, комок подступил к горлу. Он побежал бы, если бы не выработавшаяся уже привычка сдерживать свои желания. Кого-то он встретит в городе? Что поделывает милый дружок Славка?

По пути отец и сын обсудили, где разумнее всего остановиться. На последней квартире Коробковы прижили недолго, в полиции еще значился их старый адрес — по улице Войкова. Конечно, это рискованно — вернуться на прежнюю квартиру, но кому известно, что они были в партизанском отряде? Жили некоторое время в деревне у родственников — только и всего. И отец решил идти на свою квартиру: меньше людей будет знать об их возвращении.

Они шагали по запорошенным снегом улицам родного города. Витя жадно оглядывал каждый дом, забор, каждое уцелевшее дерево. Было еще очень рано, и улицы обезлюдевшего города были совершенно пусты. А Вите хотелось скорее увидеть феодосийцев, встретить знакомые лица. И он заглядывал в калитки, ворота, окна домов… В одном мелькнула фигура, напомнившая Аркашку Мирханова, — ну, уж этой-то встречи Витя никак не желал. Да это, конечно, ошибка: Мирхановы жили совсем на другой улице.

Вот и ворота их дома. Чуть слышно звякнул ключ в двери, и они поднялись в свою квартиру. Знакомые вещи, знакомые запахи обступили Витю, но было в них что-то неуютное, неласковое. Насколько теплее, увереннее чувствовал он себя в сырой партизанской землянке!

Отец ушел в город проверить адреса явок. Сыну посоветовал не выходить из дому, пока он не выяснит обстановку. Витя решил привести в порядок свои рисунки. Он пересмотрел все альбомы. Вот этот — школьный. Этот был с ним в Субаше. А этот — самый толстый — артековский. Он рисовал в нем перед самой войной. Сложив альбомы стопочкой, Витя стал перебирать картины, — выполненные маслом. Отдельно отложил иллюстрации к «Демону». Их восемь. А вот пейзажи: «На реке», «Яблоня цветет», «Сбор колосков в Субаше».