Яков Ершов - Витя Коробков - пионер, партизан

Впереди показалась небольшая, поросшая мелким кустарником высотка. Витя обгоняет отца, взбирается наверх. Сейчас с вершины он осмотрит все вокруг и даст сигнал, что путь свободен.

— Погоди, — останавливает его отец. — Не спеши поперед батьки в пекло.

Михаил Иванович пригибается, входит в кусты, придерживая упругие ветви. Ложится на землю у высокого обгорелого пня и зорко осматривает местность.

Витя пристраивается рядом. Легкий туман стелется в лощинах. Первые лучи солнца освещают вершины гор.

— Никогда не высовывайся на вершину горы, — тихо говорит отец. — На фоне неба тебя легко увидит враг. Прежде чем выйти на поляну, надо залечь в кустах, осмотреть местность, убедиться, что поблизости нет противника.

Витя понимающе кивает головой. «Хорошо с отцом, — думает он. — Никто не умеет так просто объяснить». За то время, что он в отряде, Витя уже научился незаметно подбираться к врагу, читать следы на земле, вести наблюдение. Но он не перестает удивляться тому, как умело и быстро делает это отец.

Узкая, заброшенная тропа спускается в глубокую лощину. Шуршит под ногами сухая листва, ветки орешника больно царапают лицо. Один куст привлекает Витино внимание. Он оборачивается к отцу:

— Папа, смотри, тут кто-то прошел: ветки поломаны.

Михаил Иванович поднимает с земли сломанную ветку.

— Ты становишься разведчиком, — улыбается он. — Верно угадал. Тут недавно прошли каратели.

— Как ты узнал? — недоумевает Витя. Наклонившись, Михаил Иванович рассматривает следы на тропе.

— Взгляни, — подзывает он Витю. — Видишь — следы подкованных сапог. Это раз. Второе — ветки кустов обломаны, излом свежий. И еще одно доказательство, — отец показал поднятый им с земли окурок папиросы. — Партизаны таких не курят… Беги доложи командиру.

Выслушав донесение, командир подозвал связного. Отряды получили приказ свернуть в глубь леса.

Накануне был горячий бой с карателями. Фашистов вел человек, хорошо выследивший стоянки партизан. Но дозоры вовремя обнаружили врага и дали знать в штаб. Партизаны из засады обстреляли карателей, и гитлеровцы отошли. А ночью отряды снялись и теперь шли на новое место стоянки.

Солнце поднялось над горами. Но в лощинах еще стояли туман и полумрак. Оттуда тянуло холодом. Стали попадаться на пути разрушенные шалаши и землянки, здесь, видимо, когда-то был партизанский лагерь. «Вот где и отдохнуть», — подумал Витя. И, словно по его желанию, пришел приказ командира остановиться.

Ординарец Бочаров с тремя партизанами, быстро приспособил под штаб один из старых шалашей.

— Витя! — попросил он. — Разведи-ка огонек. А я пока насчет завтрака соображу.

Присмотревшись, Витя узнал место — узкую длинную поляну, окруженную густыми зарослями сосны и карагача. Посередине росла группа молодых дубков, хранивших еще свой багряный осенний наряд. На этом горном плато стояли они недели две тому назад, здесь начинал Витя свою партизанскую жизнь.

Витя набрал хворосту, наломал сосновых веток, притащил от только что разведенного невдалеке костра горячих угольков и стал раздувать огонь. Шалаш наполнился дымом.

Дым ел глаза. Он тоненькими струйками выбивался во все стороны из-под сложенных плотной кучкой веток и стлался по земле, не желая подниматься вверх. Сырые сосновые лапки не загорались.

Витя опустился на колени и, набирая в легкие воздух, смешанный с едким, пахнущим смолой дымом, начал дуть на едва тлеющие золотистые угольки. Он дул, что есть силы, костер ужасно чадил и вдруг ярко вспыхнул, пламя едва не опалило лицо.

«Наконец-то!» — Витя сел на кучу хвороста и стал вытирать слезящиеся глаза.

Откинув плащ-палатку, в шалаш вошел дед Савелий с неизменной трубкой в зубах.

— Ну, как, истопник? Горит?

— Горит, дед Савелий, — весело ответил Витя. — Полчаса дул — не загоралось, а тут разом взялось. Только подкладывай.

Витя обрадовался приходу деда Савелия. Во-первых, у него можно узнать последние новости. Уж кто-кто, а дед Савелий всегда знает, надолго ли остановился отряд, когда и кто отправляется в разведку, готовится ли налет на противника. Кроме того, никто не умеет так интересно рассказывать о партизанской жизни, как Савелий Петрович. А сейчас ему и подавно есть что рассказать, — недавно вернулся из разведки и привел «языка».

— Комбриг скоро будет? — спрашивает дед Савелий, подсаживаясь к огоньку на толстый дубовый чурбак. — Не знаешь? Ну, посидим подождем, трубочку покурим.