Йозеф Секера - Чешская рапсодия

К четырем часам вернулись пленные, распрягли лошадей, отвели в конюшню. Артынюк следил за ними из окна, стараясь понять, почему именно эти не ушли. Бартак застал его бормотавшим что-то в светлую седеющую бороду. Артынюк пожал ему руку, указал на стул и приступил к расспросам. По мере того как кадет рассказывал, лицо Андрея Николаевича светлело. Он барабанил пальцами по столу, удовлетворенно кивая. За неделю все заготовленные бревна свезут к Десне, а когда лед подтает, сбросят в реку, и вода даром донесет лес до Киева.

— Ваши умеют вязать плоты? — спросил Артынюк. — Я хотел бы отборные бревна сплавить так, чтобы они не побились. Здешняя сосна — отличный материал для мебели.

— Мы все можем, — усмехнулся Войтех Бартак, — хотя ряды наши поредели. Марфа Никифоровна вам уже, наверно, сказала, или вы, может быть, хотите знать еще что-нибудь?

Артынюк, вскинув руки, воскликнул:

— А я и не спрашивал ее, что может рассказать глупая баба! Я жду, что скажете вы, Францевич.

Бартак нахмурился. Дурак! Плохо же ты знаешь Марфу. Он как можно короче доложил начальнику о том, что приехали из Дарницы солдаты, составили список и увели пленных, что сельский староста снарядил для них две подводы, подводы уже возвратились из Чернигова в полном порядке. Артынюк, дергая себя за кончики усов, думал: не воображай, кадет, что меня это огорчает, — взамен ушедших мне пришлют немцев, и ты их будешь держать в ежовых рукавицах. А тебя, офицеришка, буду держать в узде я, ха-ха-ха!

Вслух он сказал:

— Вы меня радуете, голубчик. Держу пари, вы и не чувствуете, насколько вы уже стали нашим, русским человеком. Да и что вам делать в Австрии? Война затянется надолго. Германцы совсем приперли к стенке питерское правительство голодранцев. А придут к нам французы с японцами да соединятся с нашими генералами — тут-то вы увидите, какая музыка пойдет! Центральная рада истребит большевиков на Украине и отплатит германцам за все наши поражения.

— Вы так думаете? — со скрытой язвительностью спросил Бартак.

— Я это знаю, Войтех Францевич! — воскликнул Артынюк. — Ну ладно, оставим пока политику. Благодарю вас, спасибо, в мое отсутствие вы действовали правильно, молодой человек. Есть у вас какие-нибудь желания? Заранее считайте их исполненными.

Войтех поднял брови и задумался. Желания? Как не быть! Улыбнулся.

— Хотелось бы мне на несколько дней съездить в Киев.

— Разговеться? — заржал Артынюк. — Отлично! Поезжайте. Завтра же утром извозчик довезет вас до станции. Я пошлю с вами письмо жене, не удивляйтесь, я женился на праздники, и вы там женитесь, юноша. У жены бывают молодые богатые красотки — и я даже могу подсказать вам, которую выбрать. Сочный персик, учится в университете, изучает иностранные языки. Шпарьте прямо к ней, а чтоб вас не беспокоили патрули, я дам вам отличную бумагу — поедете в командировку по лесным делам. Ну, довольны вы своим начальником?

— Вполне, — засмеялся кадет и распрощался.

Артынюк смотрел Войтеху вслед, пока за ним не захлопнулась дверь. «Молокосос, — завистливо проворчал он в бороду. — Не знаешь, чем владеешь. Мне бы твою молодость, я б на княжне женился!»

Марфа ждала на кухне, с чем-то придет Бартак. Увидев его довольное лицо, бросилась к нему в объятия.

— Расскажешь мне потом, что было? — спрашивала она между поцелуями. — Расскажешь?

— Вечером все расскажу, а теперь я хочу есть, — сказал Бартак и ушел к себе снять шинель, переобуться. Потом в одних толстых носках он вошел в кухню и сел за стол.

Андрей Николаевич потребовал ужин к себе в комнату — ему нужно еще поработать. После ужина к чаю пригласил Марфу и Бартака и стал подробно рассказывать о своей свадьбе, перечисляя гостей, и кто какое занимает положение, и кто каким владеет имуществом. Разглагольствуя, Артынюк искоса поглядывал на экономку. Она сидела рядом с Войтехом вежливая, внимательная, временами легонько касаясь локтем его руки. Андрей Николаевич разгорячился, повествуя о том, сколько всего было съедено на его свадьбе, как потоком лилась водка, сколько осталось невыпитого вина и даже как его невеста и другие молодые дамы облегчались в кадушке с олеандрами и фикусами, — вот что творилось. Гуляли три дня и три ночи, словно молодые и впрямь были молоды, некогда было даже обновить супружеское ложе, вздремнуть возле женушки… Марфа и Войтех весело смеялись.

— О, это плохо, очень плохо, — хохотал Бартак. — Госпожа не имела претензий?

Артынюк принял эти слова как невинное подтрунивание. Это можно — кадет, правда, вполовину моложе меня, но все-таки уже мужчина и ровня мне.