Карен Уайт - Рапсодия ветреного острова

Karen White

On Folly Beach

Copyright © Harley House Books, LCC, 2010

All rights reserved including the right of reproduction in whole or in part in any form. This edition published by arrangement with NAL Signet, a member of Penguin Group (USA) LLC, a Penguin Random House Company

Copyright © Photograph by Claudio Marinesco.

© Савельев К., перевод на русский язык, 2016

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Мне хотелось бы поблагодарить щедрых и великодушных жителей Фолли-Бич (Южная Каролина), как тех, кто жил там давно, так и тех, кто живет в этом месте сейчас, – особенно Мэри Родс, Билла Брайана, Рут Рейли и Бет Ламм, – за помощь в моих исследованиях для написания этой книги.

Я также выражаю огромную благодарность неутомимой Марлене Эстридж, служащей городской мэрии Фолли-Бич, за любезно потраченное на меня время, информацию и огромное терпение ко всем моим расспросам. Теперь я знаю, почему о ней написали песню.

Большое спасибо за информацию о маяке, предоставленную Карлом Хичкоком из организации «Сохраним Свет» – учреждения, занимающегося восстановлением и сохранением исторического маяка на острове Моррис для будущих поколений.

За дополнительной информацией и сведениями о помощи, которую вы можете оказать, обращайтесь по адресу www.savethelight.org.

Выражаю огромную благодарность моим читателям, особенно Сандре Попэм и Мэри Келли, чей интерес к моим книгам не только льстит мне, но и служит источником вдохновения.

Спасибо за добрые слова – не знаю, как бы я обходилась без вас!

Как всегда, я благодарна моей подруге и коллеге по перу Венди Уокс и членам моей семьи – Тиму, Меган и Коннору – за выдержку, которую они проявляют, когда мне нужно срочно сдавать рукопись в издательство, и относительно благополучное завершение моих трудов. В конечном счете, мои книги читают благодаря вам!

Беспросветной зимней ночью Эмми проснулась от завываний ветра в бутылочном дереве и поняла, что Бен покинул ее; поняла с той же неизбежностью, с какой луна вызывает морские приливы. Она с рождения была наделена даром, который ее мать называла знанием, и до этой ночи Эмми не боялась его. Но теперь жалобный свист ветра пронизывал ее до костей и проносился перед закрытыми глазами, словно лента новостей, освещая заголовок, который она совсем не хотела видеть.

Лежа в темноте, Эмми растворилась в своем горе, уже тоскуя о рокочущем смехе Бена, о его теплой ладони на ее бедре, когда он спал.

Это началось однажды вечером, несколько лет назад, когда Бен впервые поцеловал ее, склонив к ней свое лицо, как цветок подсолнуха поворачивается к солнцу. Когда их губы соприкоснулись, она подумала, что этот поцелуй только сейчас первый, один-единственный раз, и сейчас она часто вспоминала об этом. Эмми надеялась, что вся ее жизнь с Беном будет литанией из «первых разов», и по большей части так оно и было… но не тогда, когда они прощались. С того первого вечера они превратили свои встречи в тайную игру, пообещав никогда не говорить друг другу «прощай». По словам Бена, даже если они расстанутся, не прощаясь, то они обязательно встретятся вновь.

Эмми медленно встала с кровати и вышла из своей детской спальни, куда она переехала после того, как Бен расстался с ней и отправился во вторую служебную командировку. Потом она миновала гостиную и вышла через кухонную дверь на задний двор, не обращая внимания на снег под босыми ногами и ветер, проникавший под фланелевую рубашку Бена. Рубашка служила плохой заменой его объятиям, и привычка носить ее в отсутствие Бена, по словам матери Эмми, напоминала плавание в резиновом плаще. Но это была единственная вещь, за которую она теперь могла держаться.

Словно призрак, она перепорхнула от спящего материнского огорода к дощатому забору, где над снежной порошей раскинулось бутылочное дерево, глухим свистом выражавшее свое недовольство суровым климатом. Дерево было единственным растением, которое мать Эмми привезла из своего дома в Южной Каролине, как будто привезти что-то означало сделать свой исход окончательным. Хотя на самом деле так оно и было. Если не считать поездок на похороны родителей, мать Эмми никогда не возвращалась обратно.