Евгений Анников - Гильзы на скалах

— [Савин] Рампа, где вы есть, прием?!

— [Выстрел-1] Рампа, вперед!

— [Выстрел-1?] Так, вперед, Рампа, вперед!

— [Савин]…Рампа, рампа!

— [Камин-23] Рампа, я Камин, прием!

— [Камин-23] [неразб.]…за Рампа! Может мне с ней идти? — [Камин-23] Рампа, Рампа, я Камин, прием!

Серега дергал рычаги, пытаясь маневрировать на улице, густо забитой искореженной техникой.

Внезапно почувствовал удар в заднюю часть корпуса. Скорее не удар — толчок. Попадание.

— Мех! Серега, повернись лобовой, к пятиэтажке, повернись лобовой, а то сожгут. Сожгут бл. ь! Твою мать… — услышал он крик Константина. Потянув левый рычаг, развернулся и сразу увидел боевика в окне. На плече у него лежала труба гранатомета.

— Командир, прямо — гранатометчик. Наша! Е… — дико заорал Серега, увидев белый шлейф летящей в танк гранаты. Яркая вспышка на лобовой плите корпуса ослепила. И снова удар сзади.

— Блин, они везде, бл…ь, — стараясь переорать грохот орудия, крикнул наводчик.

— Заднюю, врубай, заднюю! Сдай назад!

— Осколочным, по пятому этажу, осколочным! Огонь!

— Блин, слишком близко! Пушка не поднимается выше.

— Огонь! Какого черта не стреляешь?

— Пушка не поднимается! Бл. ь! Я же сказал!

— Мех, заднюю. Откатись назад, видишь, не достаем!

— Андрюха огонь! Огонь я сказал!

— Выстрел! — раздался гром пушки.

Включив передачу, Сергей начал сдавать назад. Танк не проехав и десятка метров, уперся, во что-то кормой. Раздался скрежет.

— Осколочный!

— Орудие заряжено!

— Огонь!

— Выстрел!

Грохот орудия. Снаряд взорвался под окном третьего этажа, снеся несколько метров кирпичной кладки.

— Еще назад! Что ты встал? Е…. твою мать!

— Не получается, сзади что-то мешает, — в отчаянье выкрикнул Сергей.

— Ладно, только не срать парни! Серега, видишь, наши отходят, давай за ними. Прикрываем. Андрюха долбани по той «Свечке». Заряжай!

— Готово!

— Огонь!

— Выстрел! — через несколько секунд, фугасный снаряд смел половину этажа, откуда велся огонь.

Серега видел, как яростно огрызаясь, танки взвода начали отход. Мелькнула БМП, которая, задрав пушку вверх, поливала огнем верхние этажи. Перед танком снова, что-то взорвалось. Не став дальше испытывать судьбу, врубил сразу третью и нажал на газ. Кроша гусеницами битый кирпич, танк, взревев двигателем, рванул вперед. Развернувшись влево, вслед отходящему взводу, врубил четвертую. Выскочили!

«[Савин] Рядом, рядом проходит… Султана, Султана техника… техника!

— [11-й, не Пуликовский] Я понял, я понял, я понял!

— [Савин]…Прием!

— [11-й, не Пуликовский] Где они выходят… на тебя… султановская техника… где, где, где выходят на тебя, прием?

— [Савин] Мимо прошла, б. дь — повернула вправо… ко мне подошла, повернула вправо, куда-то ушла, бл. дь.»

Комбриг в горячке боя перепутал подразделения, думая, что колонна принадлежит 81Мсп.

Спина была мокрой, ручейки горячего пота стекали по вискам. Глянул на приборы, вроде все в порядке. «Блин, а крепкая машина» — Сергей облегченно выдохнул. Вернулись к стоящей вдоль улицы колонне, над которой уже поднимались клубы черного дыма. Колонну жгли. В закопченный триплекс увидел танк Егора, на котором отсутствовал фальшборт на правой передней стороне корпуса.

— Ротный сказал, сейчас снова идем. Серега на первом повороте, налево, потом сразу направо. Попробуем зайти сзади. Понял? — в наушниках раздавалось тяжелое дыхание лейтенанта.

— Понял, — глубоко вздохнув, ответил Серега.

Танки, развернувшись, снова пошли вперед, свернули налево. Проехав еще метров сорок, повернули на право. И сразу оказались в аду, попав под сосредоточенный огонь боевиков.

Плотность огня, по бронетехнике, была чрезвычайно высока. На каждую машину приходилось от пяти до десяти попаданий. Гранатометчики били с крыш и верхних этажей, подвальные помещения были превращены в ДОТы. Автоматчики и пулеметчики отсекли от танков пехоту, снайпера дудаевцев на выбор били офицеров и прапорщиков, добивали раненых. Расстреливали, покидающих подбитые танки и БМП, членов экипажей. Это был шквал огня, от которого нельзя было скрыться. Солдаты метались под перекрестным огнем, нигде не находя укрытия.

Гибли целыми отделениями. Гибли, но продолжали сражаться. Никогда еще в новой России не было так много примеров массового героизма ее сыновей. Захлебываясь в собственной крови, солдаты и офицеры дрались отчаянно. Будучи неоднократно ранеными, до конца отстреливались, последними патронами. Пылающие как факелы, БМП продолжали вести огонь. В огне, от которого горела сталь и от боевых машин летели искры, заживо горящие в их чреве люди, пытались помочь своим — пока еще живым товарищам. Дух героических предков, даже в это смутное и лишенное всяческих идеалов время, продолжал жить в каждом русском солдате.