Сергей Фетисов - Хмара

— Большой Знаменкой. А наш край — Алексеевной. — И, осмелев, сама задала вопрос: — Ты откуда, сынок?

— Дальний я, — уклончиво ответил Никифор. — Что ж, в вашем селе немцы стоят?

— Немцы в Каменке. Там комендатура ихняя. А у нас полицаи.

— Полицаи хуже немцев! — выпалила Маруся. — Вам, дяденька, поскореича надо уходить, а то они всех парашютистов ловят…

— Цыц! — крикнула мать. — Кому говорила, чтоб помалкивала?..

— Каких парашютистов? — с неуклюже разыгранным удивлением спросил Никифор.

— Вот что, — сказала Дарья Даниловна. — Стара я, сынок, чтоб меня за нос водили. Мы твой парашют видели на болоте. Хошь притворяйся, хошь нет — только советую: из плавней поскореича выбирайся: тут полицаи облавы делают и тебя могут поймать.

Под серым налетом грязи на лице у Никифора проступил румянец.

— Что ж, — сказал он внезапно охрипшим голосом. — Если вы догадались, то помогите мне… — Он опустился на пенек, осторожно вытянув больную ногу. — Мне укрыться где-нибудь… На время. Пока подживет нога.

Дарья Даниловна ответила ему не сразу. Нелегко сказать «да», когда за это можно заплатить ценою собственной жизни. Но сказать «нет» тоже не могла. А Никифор, видя нелегкое раздумье женщины, заподозрил неладное: «Уж не обдумывает ли она, как выдать меня немцам?..»

Дарья Даниловна Козлова — бывший депутат Знаменского сельсовета и передовая ланкова колхоза «Вторая пятилетка» — раздумывала сейчас не о том, помогать или не помогать. Она прикидывала, как лучше и безопаснее спрятать парашютиста. Но ничего лучшего, чем взять его в свою хату, не придумала.

Так и сказала:

— Сховаю тебя покуда в своей хате, а поправишься — побачим.

— Спасибо, — выдавил из себя Никифор.

Он колебался: довериться ли этой женщине или поставить свои условия, при которых она не смогла бы безнаказанно его предать.

— Мы тебя в возке довезем. Хворостом завалим и довезем…

«А-а! — решил Никифор. — Будь что будет!»

— Ты племянником моим скажешься, — толковала женщина. — Меня зовут Дарья Даниловна, а по фамилии Козлова. А тебя как величать?

Вопрос застал Никифора врасплох.

— Дмитрием… э-э… Махиным.

Это была первая пришедшая на ум фамилия — фамилия мужа сестры. Он почему-то полагал, что свою настоящую фамилию должен скрыть. Словно не все равно, под какой фамилией умирать, если попадешься в лапы к немцам!..

Дарья Даниловна свалила с возка хворост, разостлала на днище траву. Никифор полез туда с автоматом в руках, но Дарья Даниловна запротестовала:

— Господь с тобою, Митя! Свою стрелялку здесь оставь. Обыск в хате сделают, тогда верный конец. А так еще попробуй докажи, что ты не мой племянник!..

Никифор слабо улыбнулся: женщина оказалась не такой уж простоватой, а самое главное — он начинал ей верить.

Автомат он спрятал в дупле старой ивы. Огляделся, запоминая место.

В маленькой ручной тележке пришлось лежать боком, скорчившись в три погибели. Сверху Дарья Даниловна с помощью Маруси соорудила перекрытие из хвороста, но, как ни старалась, не сумела уложить хворост так, чтобы при движении возка он не беспокоил больную ногу Никифора. Стоило возку тронуться, как большие и мелкие сучки стали долбить, сверлить тело. Никифор изо всех сил упирался в хворостяной настил, чтобы создать промежуток между ним и собой. На ухабах возок раскачивался, хворост давил с двойной тяжестью, и Никифор скрипел зубами от боли.

Время от времени Дарья Даниловна останавливалась передохнуть и шепотом окликала:

— Митя? Как тебе?

— Ничего. Нормально, — отвечал Никифор. Снова катился возок и снова мучился от боли Никифор. Тело его обсыпало скользким потом, руки одеревенели.

Шелест деревьев прекратился, а стук колес стал звонче — Никифор догадался, что выехали из леса. Вскоре рядом послышалось квохтанье кур, мемекнул теленок, где-то хлопнула дверь и женский голос певуче произнес:

— Коленька-а! Иди, сыночек, к маме. Ну? Ножками топ-топ…

Потом грубый мужской бас прокричал:

— Эй, а ну погоди!

Возок остановился. «Попался!.. — ёкнуло у Никифора сердце. — Черт меня дернул оставить автомат…» Неторопливые грузные шаги оборвались рядом.

— В плавни ездила? А пропуск имеешь?

— Как же, господин Эсаулов! Вот он. Раевский вчерась выдал, — взволнованно зачастила Дарья Даниловна.

— Гм! — откашлялся бас.

— А это зачем у тебя?..

Он подошел вплотную к возку — Никифор слышал его сиплое дыханье — и выдернул клок травы из-под самого бока Никифора.