Свен Хассель - Направить в гестапо

Малыш с Портой вызвались исполнить грязную работу по уборке тела. Пошли туда вместе и погрузили его в кузов грузовика.

— Чего он такой тяжелый? — недовольно проворчат Малыш. — Казалось бы, должен потерять немного веса после того, как вышла душа.

— Не было у него никакой души, — буркнул Порта.

Они влезли в кузов, достали колоду карт, сели по разные стороны покойного фельдфебеля Брандта и стали использовать его труп вместо стола. Порта полез в задний карман и вытащил бутылку шнапса. Протянул ее Малышу.

— Спасибо. — Малыш взял бутылку и отпил большой глоток. Вытер рот тыльной стороной ладони, фыркнул и сплюнул. — Мы с Юлиусом выстрелили одновременно. В один момент — не могу сказать, кто поразил первым этого ублюдка.

Порта протянул руку за бутылкой и, припомнив ту сцену, рассмеялся.

— Видел, как те позеленели? Когда это произошло, выглядели так, будто их вот-вот вырвет. Они прекрасно поняли, что мы сделали это умышленно, только ничего не смогут доказать. Спорим, наши вечером выставят нам выпивку?

— Будем надеяться, — сказал Малыш и снова плюнул на их ломберный стол. — Как думаешь, этот хмырь уже в аду?

— А где же еще? На небе такого ублюдка не примут.

— Вот именно. — Малыш снова взял бутылку и задумчиво посмотрел на нее. — Интересно, примет ли Он нас, когда придет наше время? Как предполагаешь?

— Я не предполагаю. — Порта стасовал и быстро раздал карты. — Есть более важные вещи, о которых приходится думать. Бери свои карты, давай играть.

— Ладно. — Малыш поставил бутылку, послушно взял карты с широкой спины фельдфебеля и бросил на них беглый взгляд. Вся земля вокруг была забрызгана его мозгами — видел? Когда мы поднимали его? Вся земля.

— Ну и что?

— Ничего. — Малыш пожал плечами. — Спросил просто, видел ты их, вот и все. — Внезапно ему пришла новая мысль, он положил карты и широко улыбнулся Порте. — Знаешь, что, пойду, навещу его зазнобу, вот что я сделаю. Утешу ее, понимаешь? Скажу, что он все равно был гнусным, паршивым ублюдком, так что она ничего не потеряла — тем более, если я лягу с ней постель. И она будет приятно удивлена. В конце концов, — рассудительно продолжал он, — это будет справедливо — я шлепнул ее хахаля, и будет правильно, если я ублажу ее. Пожалуй, можно сказать, что это мой долг.

— Да, — торжественно согласился Порта. — Это блестящая мысль. Мне нравится. Придти в голову она могла только такому великодушному человеку, как ты. Если на то пошло, я не уверен, что это не долг всей роты.

Они допили шнапс и выбросили пустую бутылку. Порта широким жестом выложил свои карты на спину фельдфебеля.

— Полный дом, — спокойно сказал он.

Когда они подъехали к казармам, было уже поздно, поэтому парни просто оставили грузовик, бросив труп в кузове. Обнаружили его почти неделю спустя.

Через несколько дней, когда полк получил приказ готовиться к отправке, во двор вошел небольшой отряд новичков. Кое-кто из нас стоял у окон, наблюдая за ними, потом вдруг Старик обернулся и крикнул Легионеру:

— Эй, Альфред! Иди, взгляни!

Легионер протиснулся вперед и посмотрел туда, куда указывал пальцем Старик.

— Ну и ну, черт возьми! — Он засмеялся и весело ткнул Старика в бок. — Да ведь это наш старый приятель штабс-фельдфебель! Давай его поприветствуем!

Они распахнули окно, закричали и замахали руками. Штабс-фельдфебель Штальшмидт поднял взгляд. И, видимо, сразу узнал их, потому что даже с того расстояния я увидел, как он побледнел. Рядом с ним шел обер-ефрейтор Штевер. Он бросил быстрый взгляд на окно и с полными ужаса глазами отвернулся. Мучивший его кошмар стал явью.

Порта, просунув голову между Легионером и Стариком, выкрикнул насмешливое приветствие.

— Едва успел! Мы скоро отбываем; еще пара дней, и ты мог бы опоздать на поезд!

Колонна продолжала путь. В середине ее шел человек с трубой. На зеленом воротнике его мундира были видны следы черных петлиц СС. Проходя под окном, он взглянул вверх, его глаза на миг остановились с надеждой на Порте.

— Кто это? — спросил я. — Твой друг?

Порта улыбнулся.

— Просто деловой знакомый.

Гауптфельдфебель Эдель по своей манере тепло встречать новичков обратился к ним с речью, исполненной угроз, оскорблений, ненависти и жгучего презрения.

— Вам любой скажет, — рычал он, — что с теми, кто мне нравится, я кроткий, как новорожденный ягненок, сладкий, как сахар. К сожалению, нравятся мне очень немногие.

У новичков не оставалось сомнения относительно его чувств к ним. Эдель поставил их на уборку туалетов до конца недели, предупредив, что если унитазы не будут чиститься до блеска минимум два раза в день, он лично позаботится, чтобы кое-кто за это поплатился.