Михаил Аношкин - Прорыв. Боевое задание

— За Качановым гляди в оба — уведет его какая-нибудь хитрая девка! Ответишь!

Но лейтенант Васенев шутки не понял, и на ночевках в деревнях брал Мишку в ту хату, в которой останавливался сам. Мишка как-то пожаловался сержанту:

— Будь другом, сержант, назначай меня в караул, а то дневальным. Замерзну часовым на посту, умру от вражеской руки на дежурстве, только освободи от его глаз. Я и во сне чувствую на себе его взгляд. Я встаю утром, как с похмелья.

Мишка удрученно крутил головой, и на его пухлых сочных губах маялась хитроватая улыбка.

— А в хате той бабенка была... У-у-у! — зажмурил он от удовольствия глаз. — Но ведь словом не дал перекинуться, цербер. Посылай меня, сержант, на самое опасное дежурство, только не с ним ночевать.

Малорослый Трусов о чем-то задумался. Качанов предложил ему сменить фамилию: мол, с такой фамилией могут не допустить до настоящего дела, хотя у тебя, весь батальон знает, львиное сердце. Трусов смешно морщил нос и ничего не отвечал. У него чистый подворотничок, до блеска начищены сапоги, нет ни одной складочки под ремнем. Как всегда, выбрит и подтянут, не солдат — а картинка.

Вот стоит хмурый Ибатуллин, рядом с ним невыспавшийся Лукин — то и дело сладковато зевает и конопушки возле носа сбегаются в кучу-малу.

Андреев хмурится — не видит Жени Афанасьева. Вообще с парнем за последнее время происходит что-то непонятное: молчит, старается уединиться. У Женьки удивительно отзывчивая и тонкая душа.

Григория и Женьку судьба свела еще осенью сорок второго года в мостопонтонном батальоне, а в декабре вместе пришли сюда — в особый гвардейский батальон минеров

«Может быть, лучше не брать его сегодня на разминирование? — озабоченно подумал Андреев. — Какой-то он сумной, долго ли до беды? Оставить дневальным?»

Афанасьев появился на улице, прилаживая на плече автомат, когда уже появился Васенев.

— Виноват, товарищ лейтенант, — сказал он. — Пуговица на гимнастерке оторвалась, пришивал.

— Вовремя следует пришивать! Дисциплина хромает, Афанасьев!

— Разрешите встать в строй?

Лейтенант искоса, но пытливо посмотрел на бойца, на его бледное усталое лицо и небрежно махнул рукой: мол, становись поживее.

На место шли с песней. Потом из кювета разобрали свои щупы и построились в две шеренги, приставив щупы к ноге. И строй ощетинился, словно казацкими пиками. Андреев тихо попросил Васенева:

— Афанасьеву дай участок полегче, видишь не в себе парень.

Лейтенант поморщился, но выделил Афанасьеву самый немудрящий участок — там меньше травы и потому земля просматривается лучше.

Каждый боец получил участок и находился от своего товарища на расстоянии не менее пятидесяти метров. Из-за предосторожности двигались по полю в шахматном порядке. Работу начинали через одного. И когда первый ряд углублялся на пятьдесят метров, приступал к делу второй.

Казалось, чего проще — нащупал железную мину, вывинтил взрыватель, словно бы оторвал ядовитой змее голову, и дело с концом. Но это лишь самая безопасная часть работы. Труднее трудного определить — с сюрпризом эта мина или нет.

Сядешь возле нее, осторожно пальцами разгребешь землю, выкинешь главный взрыватель — ядовитую головку и маракуешь: какая она, эта мина? Не первая, но, возможно, последняя. Минеру ошибаться нельзя. Если взрыв корежит до неузнаваемости сталь, то от человека после взрыва вообще ничего не остается.

С сюрпризом или без него? Как к ней лучше подступиться?

Взять в руки и выкинуть? А возможно, к ней и прикасаться-то нельзя?

А где-то на дороге маячит лейтенант Васенев и нервничает из-за того, что Ишакин долго задерживается на одном месте.

Лейтенант кричит звонким мальчишеским голосом:

— Почему застрял, Ишакин?

У Ишакина на лбу выступила испарина. Как же тут не застрянешь? Ничего на свете не боялся. Лез на финку, прыгал в ледяную воду, горел в огне, замерзал в пургу, натерпелся смертельного страха в боях под Мценском, но никогда ему так трудно не было, как сейчас. Он однажды видел, как всепожирающий бес вырвался наружу и превратил в пыль знакомого солдата, даже похоронить было нечего. А лейтенант торопит. Лучше бы не мешал и без него тошно!

Надо осторожненько пальцами подкопаться под самое днище, определить, есть ли там проводок. Если есть, значит, в днище вмонтирован еще один взрыватель натяжного действия. Не проверишь, схватишь мину — и конец. Пальцы дрожат, а лейтенант на дороге не унимается. У Ишакина вертится на языке мат, но он угрюмо молчит. К лейтенанту спешит Андреев. Ишакин успокаивается, этот объяснит нетерпеливому что к чему.