Михаил Аношкин - Прорыв. Боевое задание

— Но за что же меня принимать в партию? Возьмут и спросят: «Скажи, Игонин, какое ты доброе дело совершил в жизни?» Какое? Однажды тетку из воды вытащил, тонула, бедняга. И все? «Маловато», — скажут. — Ну, а насчет идейности? Хватит у тебя ума разобраться во всем и помочь разобраться другим, беспартийным, не свихнешься ты на крутом повороте?»

Григорий тогда вставил горячо:

— А сможешь ты без страха умереть за все это, если потребуется?

Нет, ничего не забыл Григорий Андреев из пережитого, мог перебрать в памяти каждый день, проведенный с Игониным! Такое не забывается. И вот Петька где-то здесь рядом и не знает, что среди гвардейцев есть сержант Андреев, Гришуха, как он любил звать друга.

Сержанта увлекли воспоминания. А между тем, вернулся из штаба Васенев и собирал бойцов. Подтянут, начальственно строг, преисполнен таинственной важности. Сказали ему что-то такое, что простым смертным пока знать не дано, пока недоступно. Если и будет потом доступно, то только из его уст. Какой он, собственно, еще мальчишка, хотя всего на год или даже меньше моложе сержанта. И как ни странно, таким он Андрееву сильнее нравился — больше в нем было непосредственности, Сейчас, например, Васенев искренне верил, что он самый нужный и знающий человек. Несмотря на то, что хмурился и казался строгим, на самом же деле, в таком настроении он становился по-хорошему покладистым и добрым. Что стоит человеку сильному и знающему проявить снисхождение к подчиненным?

Васенев поглядел внимательно на Ишакина, спросил:

— За сухари еще переживаешь? Смотри, скоро состаришься.

— Он, товарищ лейтенант, не из-за этого, — вмешался Мишка Качанов.

— Неважно. А ты, Качанов, как я погляжу, к радистке зачастил?

— В помощники просится, а она не берет, — отомстил Ишакин.

— Веники березовые о нем плачут, — усмехнулся усач Рягузов. Не такой уж он безразличный мужик. Качановскую тактику против Мишки же и обратил — подначивает.

— Какая березка? — улыбнулся невинно Мишка.

— А та, что ума прибавляет, не слыхал?

— Она полезна и тебе, Алексей Васильевич.

— Хватит, товарищи, — пресек перепалку Васенев. — Ближе к делу.

Бойцы слушали Васенева внимательно. Ночью отряд идет на задание. Приказано взорвать С-кий мост. Стрелки и автоматчики с бою берут станцию и мост, подрывники поднимают его в воздух. Фермы моста железные. В, среднем на погонный метр будем класть по три килограмма тола, вот и считайте, сколько надо взрывчатки. Для прочности заряд удвоим. Упакуем тол связками, каждую, связку понесут двое.

Бой начнут автоматчики. Наша задача — по сигналу ворваться на мост, без суетни заминировать его. Бикфордов шнур поджигают Андреев и Марков.

— Задание понятно? Вопросы? — Васенев обводит внимательным взглядом сосредоточенные лица бойцов. Вопросов не было. Мишка Качанов вздохнул:

— Ночка будет жаркая. Товарищ лейтенант, а правда, что сегодня ночью гестаповца поймали?

— Вот, вот, — ухватился Васенев, — совсем я упустил, хорошо, что Качанов напомнил. Бдительность, товарищи, бдительность и еще раз бдительность. Сегодня ночью, когда принимали самолеты, поймали вражеского агента. Имел задание убить комбрига.

— Как поймали?

— Разведка предупредила, вот изменника и взяли без шума. Для гвардейцев хорошая новость — нашелся Лукин. Его подобрала группа Старика.

Мишка присвистнул: вот это да! Ишакин спросил:

— Как его туда угораздило?

— Не знаю. Скоро группа Старика вернется и расспросим.

— Жив и не трус — это главное, — сказал Андреев. — А то я, грешным делом, плохо о нем подумал.

— Все равно, растяпа, — убежденно заявил лейтенант. — Умудрился отстать от своих.

Начались сборы. Из тайника извлекли тол, упаковали связками по сорок килограммов, приделали ручки. Чтобы удобнее было нести, вырубили слеги. Слегу просунули под ручки — и носилки готовы. Попробовали, удобно ли нести. Концы слеги примостили на плечи. Ничего, лучше, чем, в руках, хотя плечи и надавит.

Выступили, как только лес заполнили сизые сумерки. Они с каждой минутой густели и густели, превращаясь в ночь.

Подрывники замыкали колонну. Одну связку тола несли Ишакин и Качанов. Мишка пустил вперед Ишакина и покаялся. Ишакин в лесу, тем более ночью, ходить не умел. То спотыкался, то вдруг заносило в сторону, и Мишке приходилось солоно. Груз на слеге болтался, конец жерди елозил по плечу. Мишка не выдержал и вслух зло сказал:

— Чего ты качаешься, как дубина над водой?