Свен Хассель: Дьявольский полк

— Как мы любим друг друга, — добродушно улыбнулся Барселона. — Никто еще так сильно не стучался к нам в дверь.

Мы начали бесшумно спускаться. Ряд звонких ударов напугал нас до полусмерти и заставил замереть на склоне горы.

— Что это? — испуганно спросил Старик. — Нас уже преследуют?

Из темноты послышался самодовольный голос Малыша.

— Прошу прощенья, Старик. Этот проклятый миномет вырвался у меня из рук и полетел вниз по склону. А все потому, что ты заставил меня тащить и его, и выпивку.

— Ничего не пролил? — спросил с беспокойством Порта.

— Клянусь святой покровительницей артиллерии, святой Барбарой, ни капли. Я очень добросовестный, когда дело касается ценностей.

— Идиот безмозглый! — прорычал Старик. — Раздобудь другой миномет. Где ты возьмешь его, не моя забота.

— Позаимствую у Сэма, — беззаботно ответил Малыш. — У него полно такого дерьма.

Потея, мы с трудом шли, хватаясь за каждый выступ. Ладони у нас кровоточили.

— Бросаю треногу, — простонал я. — Не могу больше.

— Не нужно, — сказал Барселона. — Давай ее мне.

В том месте, где выступал камень величиной с лошадиную голову, я снял треногу и отдал Барселоне, взяв вместо нее огнемет. Он был таким же тяжелым, но нести его было удобнее.

Мы шли, балансируя, по узкому уступу. Нам требовалось преодолеть небольшой подъем. Малыш лежал на животе чуть повыше, привязав ноги к дереву. Он опустил руку и быстрым рывком поднял меня. За мной Барселону. Потом Порту. Одного за другим.

— Силенка у меня есть, — похвастался Малыш. — Без меня вам пришлось бы сползать вниз на задницах.

И бросил в пропасть камень. Мы слышали, как он катится и подскакивает.

— Чертовски далеко до дна, — пробормотал Порта.

Взлетел осветительный снаряд. Мы бросились на землю, стараясь слиться с ней. Малейшее движение означало смерть.

Слепящий свет медленно угас. На востоке громыхали орудия. Бой шел в Кастеллоне, на высоте 771. Мы не знали этого, но то было начало американского прорыва. Сто шестьдесят восьмой пехотный полк США смял наш Сто тридцать девятый. В это же время Сто сорок второй американский уничтожил двести наших мотострелков.

По всему горизонту сверкали вспышки, раздавался грохот. Сотни орудий изрыгали огонь. Кровь лилась ручьями.

— Взять оружие, — приказал Старик. — Колонной по одному за мной!

Наша рота окопалась между домами. Малыш осторожно поставил на землю большой кувшин с выпивкой.

— Открывать бар? — спросил он Легионера.

Легионер кивнул. Одну из дверей сорвали с петель и положили на две бочки. Аккуратно расставили кружки. Порта уселся на снаряд, взял средних размеров денежный ящик и алтарный колокол. Малыш с огнеметом в руках занял позицию за его спиной. Наш новый музыкант поднес к губам трубу и затрубил сбор.

Из воронок с любопытством высунулись головы.

Майк подошел широким шагом, с сигарой во рту, так как Хайде выполнил поручение.

— Что это вы тут затеяли? Перестаньте трубить. Американцы знают сигнал сбора. Вы можете привлечь их сюда.

— Ничего не имею против американских клиентов, — сказал Порта. — Доллары — твердая валюта.

— Кончай умничать. Ты в глаза не видел долларовых банкнот.

Порта молча запустил руку в голенище и вынул две толстые пачки долларов.

У Майка отвисла челюсть. На минуту он онемел от изумления.

— Откуда они у тебя, черт возьми?

— От ребят генерала Райдера и генерала Уокера. Мы случайно встретились за монастырем, и я убедил их, что деньги им больше ни к чему.

— Ты прекрасно знаешь, что должен отдать иностранную валюту командиру роты или НСФО, не так ли?

Порта с лукавой улыбкой сунул деньги обратно в голенище.

— Да, герр майор, знаю. Мы с НСФО добрые друзья. — Он слегка кашлянул и поднял миниатюрный фотоаппарат на всеобщее обозрение. — Благодаря этой маленькой штучке. Я помешан на фотографии, только не помню, куда дел пленки. Несколько дней назад я случайно снял нашего НСФО, когда он соблазнял маленького итальянского мальчика. Потом мы немного поговорили об этой пленке и согласились, что если эта пленка попадет на Принц-Альбрехтштрассе, последствия будут не особенно хорошими.

Майк свистнул и пристально уставился на сапоги Порты.

— А что если я подам рапорт о мальчике и пленке? — вкрадчиво спросил он.

Порта беззаботно улыбнулся.

— Вы тем самым исполните свой долг, герр майор. Только имейте в виду, что каждый рапорт должен поступить к командиру дивизии, генерал-майору Мерселю, а когда рапорт в РСХА ляжет на стол Одноглазому, я не хотел бы находиться там. Если рапорт успешно минует Одноглазого, он пойдет к человеку, с которым я никогда не встречался, хотя слышал о нем многое. Он тоже на дух не выносит черномундирников [202] К тому времени черную форму в РСХА уже не носили, но называть их черномундирниками вполне могли — в качестве уничижительного прозвища. — Прим. ред. с Принц-Альбрехтштрассе, но, может, вы лично знакомы с ним? Я имею в виду генерал-фельдмаршала Кессельринга. Кто знает, может быть, он тоже сменил фамилию, как знаменитый герр фон Манштейн, который, говорят, раньше был Лихтенштейном [203] Шутка Порты. На самом деле Манштейн действительно менял фамилию, но не при нацистах, а в детстве: он был усыновлен генералом Манштейном, его настоящая фамилия Левински. — Прим. ред. .