Артур Черный - Мир Всем Вам.

Боевики, пусть ненадолго, на какое-то время расшевелили врага. Загудел, как растревоженный улей Грозный, завозилась в своих штабах Ханкала. В первый нагнали войск, вторая погрузилась в еще больший маразм. Но что-то сработало. Стал пошире да побогаче наш улов. Чаще стали таскать пленных. Последних подводила собственная самоуверенность и расслабленность. После удачного набега, они утратили прежнюю осторожность. Как известно, победа пьянит. Какая-то часть этих узников попадала и к нам. Прошли прежние времена и уже не каждого везли в Чернокозово.

Их было немного, кого отправили в наш отдел, и я почти никого не запомнил. Да это была и не моя работа — возиться с пленными. Я — не следствие, не уголовный розыск. И присутствовал там больше из любопытства. Но одну беседу запомнил до мелочей:

…Мы допрашиваем пленного боевика. Его недавно спустили с гор, он еще не снял камуфляж, но уже потерял всякий страх. До нас с ним возились в каком-то спецотделе, пока не наскучило. Мой ровесник. Обычное, может лишь через чур худое лицо. Подгнившие у корней зубы, которые он не прячет, когда улыбается. В глазах веселые огоньки, на устах шутки да прибаутки. «Мало лупили», — понимаю я.

В наручниках на тонких руках он сидит на скамье для задержанных и, словно не в плену, а на телевидении, дает интервью:

…- Фугасы закладывал. Сколько уже не помню, но на трех точно подрывы были. И погибшие были. Последний раз УАЗик с военными у Дышне-Ведено. Броню их пропустили, а машину взорвали… Два предыдущих фугаса где-то в лесу. Не у села. На карте могу показать…

В боях был. Но мало. И там стрелял. Может и убил кого-то. У нас ребята были, кто давно воевал, эти счет вели… У кого по десятку и больше ваших. Хорошо воевали… Я с ними в Бачи ходил, когда совсем еще ничего не умел. И прятаться научили, и нападать тихо и уходить без погони. Погибли потом многие. Но в основном молодые гибли, кто только пришел. Такие, как я. Пока всему научишься…

Чеченец спокойно болтает ногой и даже не следит за словами:

— …С пленными нормально обращались. Их не трогали почти. Где-то били, но в других отрядах. У нас такие в ямах сидели. Иногда делать что-нибудь помогали. Они нищие — с них и взять нечего, кроме работы. Все солдаты, призвали недавно… Сбегал один, но мы не нашли. Сильно не переживали, еще добудем. А ушел он вряд ли, район-то весь наш — чеченский. Русские не ходят. Кто-то наверно поймал, себе забрал, а может и убил…

— Давно из дома ушел? — обрывает его откровения опер.

— Два года, — вновь улыбается чеченец. — Не жалею, что попался. Надоело. Отдохну у вас…

Я собираюсь заснять мерзкое это лицо.

— Садись рядом! — подмигивает радостно он. — С ваххабитом сфотографируешься!

Я открываю «мыльницу».

— Нет, — поднимает он руки к лицу. — Один не буду…

…Мой ровесник. Замученный голодом, зараженный болезнями, хилый, что можно одним ударом бросить на землю. На такого не глянет женщина, его побрезгует вызвать на драку мужчина. А ведь этот, заросший грязными волосами скелет, убивает людей. Всех, на кого ему покажут пальцем. И не себе подобных убожеств с походными гастритами, с простудными радикулитами. Убивает сильных, высоких, здоровых — кого бы в другое время побоялся даже оскорбить за спиной.

Я бросаю в стол ненужный фотоаппарат.

— Ты, чего в горы подался? За местью?

Боевик пожимает плечами:

— Разве за всех отомстишь?.. Деньги нужны были. Война — тоже работа. И работа лучшая, чем на кого-то гнуть спину… Но всё равно мало платили, перебои были с зарплатой. Мне не хватало. Да и другие жаловались. Я думал, всё не так будет… Ребята говорили, мол, не туда пришли. Надо было к тем, кто заложниками торгует. У этих всегда деньги…

— Значит, тоже не туда пришел?

— Куда пришел, туда и пришел, — усмехается чечен. — Мне заложники не нужны. Там долго никто не живет. Ни заложники, ни хозяева.

— Многие тут поют, заставили, мол… А, ты, что ответишь? — негромко продолжает опер допрос.

— Меня не заставляли. Говорили: давай, мол, тоже иди. Но не заставляли. Могли, конечно, но это лишнее. С такими, кто под угрозами, много не навоюешь. Там, в отрядах, это тоже понимают. А деньги лучше любой мести привязывают…Вы ведь тоже здесь не бесплатно? — совсем путает небо и землю бандит.

Ему, сидящему сейчас с улыбкой на губах, привыкшему мерить деньгами весь мир, не приходит в голову, что есть вещи, которые не продаются. Что у нас тоже есть Родина, есть собственный дом, ради которых мы здесь. И, не дождавшись ответа на свой вопрос, он думает, что загнал нас в тупик.