Иоганн Фосс - «Черные эдельвейсы» СС. Горные стрелки в бою

— Не надо больше, я не могу это слышать.

— Не будь занудой, Старик! Споем еще! — кричит Шмидхен и порывается запеть что-то новое.

— Я сказал, хватит! — рявкает Старик и ударяет рукой по столешнице. — Довольно! Завтра у нас будет хлопот полон рот. Нам нужно восстанавливать крышу. Пора спать!

С этими словами он выходит наружу. Прежде чем Шмидхен успевает что-то сказать, Генрих крепко хватает его за руку, давая понять, что следует успокоиться. Наша короткая вечеринка закончена.

Старик по-прежнему не возвращается. Скоро настанет очередь Генриху заступать в караул. Мне хочется узнать о странном поведении Старика, и я спрашиваю об этом.

— Похоже, — отвечает мой товарищ, — что он не любит такие песни. Они действуют ему на нервы.

Затем Генрих рассказывает мне историю о Салле и роли Старика в случившемся. Он говорит, что рано или поздно я все равно узнаю о ней, по крайней мере, какие-то намеки, которые меня наверняка удивят. По его словам, Старик воевал в ударной группе, которая была предшественницей нашей дивизии. Их перебросили из южной части Норвегии на новый участок фронта в северную Карелию. Это было в конце июня 1941 года, когда там начались боевые действия. Поскольку это была моторизованная часть, абсолютно не готовая к боям в лесах, ее первым заданием стал захват нескольких высот в пустынной местности между деревушкой Салла и советско-финской границей. В интересах безопасного проведения операции, обошлись без предварительной разведки местности. Не успела часть добраться до подножия холмов, как на нее обрушился плотный огонь русских минометов и пулеметов, расположившихся на господствующих высотах. Наших солдат прижали к земле. Неожиданно в сухом лесу вспыхнул пожар. Генриха тогда в той части не было, но ему рассказывали, что картина была жуткая. Все вокруг охватило огнем и заволокло дымом. Сверху летят осколки снарядов. Пулеметные очереди прошивают каждый квадратный метр пространства. Потери среди наших солдат и офицеров увеличиваются с каждой минутой. Связь обрывается. Товарищей Старика охватывает паника, начинается беспорядочное отступление. Старик, зная, что рискует сгореть в пожаре, оставляет своих товарищей, и мертвых, и раненых. После того как Салла была взята, обнаружены сотни обгоревших тел. Старик до сих пор не может забыть жуткие крики, доносившиеся из охваченного огнем леса. (Об этом случае, свидетельствовавшем о неготовности боевой группы СС «Норд» к первому бою, более подробно рассказывается в книге «Семь дней в январе» Вольфа Цепфа. — Прим. автора.)

Генрих заканчивает рассказ и подбрасывает дров в печку. Его профиль четко вырисовывается в отсветах огня. Рассказ о крещении огнем, которое испытала дивизия, придает его бледному лицу какое-то печальное и даже мрачное выражение. Мы уже успели сблизиться с ним и часто говорили по душам. Он родился в Восточной Пруссии, в Кенигсберге, и добровольно поступил на службу в войска СС сразу по окончании гимназии. Несмотря на присущий ему идеализм, он был скептиком. В его словах я отчетливо услышал удовлетворение от того, что послужной список нашей дивизии далеко не всегда был победоносным.

Немного помолчав, он продолжает:

— Позднее дивизия отлично воевала и в 1942 году была преобразована в горную дивизию. Старик получил Железный крест. Он все еще переживает из-за случившегося. Сомневаюсь, что он когда-нибудь успокоится.

Мне предстоит в полночь сменить Генриха в карауле, и поэтому я решаю немного поспать. Ложусь на койку и прикрепляю к стене еловую ветку, полученную из дома. Прореху в крыше немного залатали. Завтра утром мы основательно займемся ее ремонтом.

Примерно в это время я познакомился с унтершарфюрером Маннхардом.

Я находился в карауле. С минуту на минуту меня должны были сменить. Шел снег. Небо немного прояснилось, но стало очень холодно. Началось суровое время года, когда природа немеет от холода и солдатам по обе стороны фронта приходится бороться с общим врагом — беспощадными морозами. Даже малая небрежность в обмундировании может вызвать обморожение пальцев, носа, ушей. Караульные обычно стоят на еловом лапнике. На ногах у них войлочные сапоги, на руках — массивные рукавицы. Они одеты в утепленные штаны, подбитые мехом куртки с капюшоном, маскировочные халаты. На голову натянута шерстяная маска-чулок с прорезями для носа и глаз. В зимней экипировке мы больше похожи на пожилых рыночных торговок, чем на молодых солдат.