Ганс Шерфиг - Замок Фрюденхольм

Люди ничему не удивлялись. Все ждали войны, она давно уже начала свой путь. Но это ничего не изменило. Дни текли, как обычно. Осень все не наступала.

Предусмотрительный Скьерн-Свенсен в свое время скупал лошадей. Они паслись в больших загонах, а цены на них росли. Теперь граф мог взять хороший куш. Давно уже была подготовлена кардинальная перестройка хозяйства в поместье. Восседая на коне, точно полководец, граф объезжал и осматривал свои владения. Ехал по лесам, сразу подскочившим в цене, обозревал торфяные болота. И охранники приветствовали его, поднимая вверх правую руку и щелкая каблуками.

У Нильса Мадсена тоже было болото, за которое раньше никто бы и гроша не дал. Там росли одни желтые ирисы да рогозы, а весною развратно квакали зеленые белопузые лягушки. Теперь торфяное болото стало целым состоянием. А бесплатная рабочая сила — это тоже богатство. Нильсу Мадсену жаловаться не приходилось. За сельскохозяйственные продукты теперь давали настоящую цену. Не одни англичане устанавливали теперь цену на бекон. Нашлись и другие, кому пришлась по вкусу датская свинина и кто хорошо за нее платил.

В воскресной проповеди пастор Нёррегор-Ольсен возложил ответственность за войну на господа бога. Бог покарал прихожан, изменивших своей церкви. Ведь половина мест пустует! А молодежь играет в футбол возле пруда! И вот результат — страшная война по всей земле. Что посеешь, то и пожнешь. Тяжка кара за безбожие. Нужда скорпионом будет терзать народы, но в юдоли скорби ваши взоры обратятся к тому, чье имя было у вас лишь на устах, но не в сердце. И пастор Нёррегор-Ольсен напомнил об апостоле Иоанне, которому на острове Патмос были пророческие и страшные видения. Разве не сбываются ныне все эти пророчества!

В это воскресное утро доктор Дамсё отказался купить «Арбейдербладет».

— Убирайтесь с вашей газетой! — крикнул он Йоханне. — Я не хочу прикасаться к ней!

Он обращался к ней на «вы», хотя знал ее с минуты рождения, помог ей явиться на свет, а потом делал ей прививки, удалял полипы и лечил от разных болезней. — Вон отсюда, говорю я вам! Не воображаете ли вы, что я куплю такую газету? И буду поддерживать Фрица Клаусена [9] Клаусен — лидер датских нацистов в период оккупации. ?

— Я не понимаю, — удивилась Йоханна.

— Продавайте ее своим друзьям! —крикнул доктор. — Почему вы не идете к Нильсу Мадсену? Или к Мариусу Панталонщику, раз вы с ними теперь заодно?

Йоханна была не сильна в диалектике и ничего не смогла ответить. Она вообще никогда никому не возражала. Оскар знал бы, что ответить, подумала она. Он ведь знает и разные иностранные слова. Она так и стояла с газетами, не зная, что делать.

— Может, вы все-таки возьмете газету? — наконец спросила она и сама поняла, что сказала глупость.

— Нет, черт возьми! Нет!

Доктор хлопнул дверью перед носом Йоханны, обозлившись на то, что Советский Союз заключил с Германией пакт о ненападении и расстроил стратегические планы доктора и Англии.

— А что я могла ему ответить? — спросила Йоханна Оскара, — Он пришел в такую ярость. Я боялась, он меня ударит. Никогда еще не видела я доктора Дамсё таким сердитым.

— Не к чему было и отвечать. Если этот идиот не желает читать газету, которая могла бы прибавить ему ума, то и черт с ним! — сказал Оскар. — Бесполезно объяснять что-либо человеку, у которого мозги набекрень.

— Доктор всегда был очень любезен, — сказала Йоханна. — В самом деле, неприятно, что русские заключили пакт с Германией.

— Почему неприятно? Черт побери, не стали же мы нацистами, оттого что русские не хотят погибать ради английских капиталистов! А капиталисты не стали вдруг антифашистами, оттого что развязали войну. Они-то хотели, чтобы Советский Союз вел войну в одиночку. Вот о чем они мечтали. А вырыв яму другому, попали в нее сами.

— Вот что мне надо было ему ответить, — сказала Йоханна.

— Не стоило и отвечать. Если ученый человек не может сам разобраться в том, что происходит на свете, то ничего уж не поделаешь. Мы не можем прочесть ему вслух все газеты за последние два года! Не злился же он, когда Англия и Франция предали чехов в Мюнхене. Тогда они тоже пожимали немцам руки!

— Вот если бы я так ответила, — вздохнула Йоханна.

Она никогда не жила своим умом. Еще не так давно она по желанию родителей разъезжала на велосипеде с церковной газеткой пастора; однако вряд ли ее христианские чувства были очень глубоки, если могли внезапно исчезнуть. А ведь она воспитывалась в страхе божьем и в семье и в молодежном отделении религиозной миссии. Казалось, ничто ее глубоко не задевает, даже семейная трагедия как-то прошла стороной. С матерью связи она не поддерживала, посылала ей лишь открытки к рождеству, да и то по настоянию Оскара.