Жозеф Кессель - Армия теней

В начале партии в домино полковник Жарре дю Плесси заметил своим компаньонам:

— Маленький коммунист выглядит все уверенней. Я слышал, как он что-то напевает про себя каждое утро, отправляясь на работу.

— Это весна, — уверял коммивояжер.

— Это скорее то, что действует на всех, — вздохнул аптекарь. — Он, как и все другие, просто бедный ребенок.

Эти трое мужчин не испытывали никакой враждебности к Легрэну. Напротив, его возраст, его несчастливая судьба, его физическое состояние глубоко трогали их, потому что они по природе были очень добросердечными людьми. Они предлагали ему по очереди дежурить рядом с Армелем. Но Легрэн настолько ревновал всех к своему другу, что отклонил их предложение. Получая посылки из дома со скудной едой, они всегда хотели угостить Легрэна. Но зная, что не сможет оказать им ответную любезность, он неизменно отказывался. Постепенно его бескомпромиссное поведение заставило игроков в домино вообще практически не замечать его существования. Потому изменение в его поведении привлекло к нему их внимание. Однажды вечером, когда аптекарь раздавал всем шоколадные таблетки, которые нашел в своей посылке из дома, Легрэн тоже подставил руку.

— Ура! — воскликнул полковник Жарре дю Плесси. — Маленький коммунист начинает укрощаться.

Полковник повернулся к Жербье и сказал:

— Это ваше влияние, месье, и я поздравляю вас.

— Я думаю, это скорее шоколад, — сказал Жербье.

Через несколько часов, когда из всех в камере бодрствовали только они, Жербье обратился к Легрэну:

— Ты выбрал не самое лучшее время, чтобы привлечь внимание к своим сладким зубам.

— Это потому что я думал… я думал, что теперь смогу вскоре тоже послать им что-то, — пробормотал юноша.

— Но то же самое могли подумать и они. Никогда не следует считать людей глупее, чем они есть, — сказал Жербье.

Они замолчали. Через несколько минут Легрэн огорченно спросил:

— Вы не сердитесь на меня, месье Жербье?

— Нет, кончено, нет. Закончим на этом, — сказал Жербье.

— Тогда вы не откажетесь рассказать мне, что произойдет после того, как свет погаснет? — попросил Легрэн.

— Я уже рассказывал все подробно вчера и еще позавчера, — сказал Жербье.

— Если вы не расскажете мне снова, — сказал Легрэн, — я просто не смогу заставить себя поверить во все это и не смогу уснуть… Действительно там будет машина?

— Газовик, [4] Часто используемый в Европе во время войны и после нее автомобиль, оснащенный газогенератором. Такая машина ездила на дровах, из которых в газогенераторе вырабатывался газ, служивший горючим. (прим. авт.) — сказал Жербье. — И думаю, что за рулем будет Гийом.

— Бывший сержант Иностранного Легиона? Тот крутой парень? По прозвищу Бизон? — шептал Легрэн.

— В машине будет спрятана гражданская одежда, — продолжал Жербье. — Нас привезут к дому кюре. А там посмотрим.

— И друзья из движения Сопротивления приготовят нам фальшивые документы? — спросил Легрэн.

— И продовольственные карточки.

— И вы разрешите мне встретиться с коммунистами, месье Жербье? И я буду работать с ними в подполье?

— Обещаю.

— Но я смогу время от времени видеть вас, месье Жербье?

— Если ты станешь курьером-связником.

— Именно им я и хочу стать, — сказал Легрэн.

И каждую следующую ночь Легрэн постоянно просил:

— Расскажите мне еще раз о Гийоме Бизоне, месье Жербье, и еще обо всем, о чем хотите.

Наступил день, когда Жербье, открывая только что купленную у охранника пачку сигарет, нашел внутри нее сложенный листок тонкой папиросной бумаги Он отправился в уборную, внимательно прочел сообщение и сжег его. Затем прошелся вдоль проволочного заграждения, как обычно делал. Поздно вечером он сказал Легрэну:

— Все готово. Мы уходим в субботу.

— Через четыре дня, — запинаясь, произнес Легрэн.

Кровь совсем отхлынула от его побледневших щек, затем вскоре вернулась и опять ушла. Он прислонился к Жербье.

— Простите, — сказал он. — У меня кружится голова. Я так рад.

Легрэн тихо опустился на землю. Жербье понял, как ужасно устал юноша за последнюю неделю. Его лицо осунулось, а глаза увеличились. Нос был тонок как рыбная кость, а кадык выдавался еще сильнее.

— Ты должен успокоиться и контролировать свои чувства, — несколько раз повторил Жербье, — и до субботы не перетруждаться. Не забывай, нам придется идти пешком пять километров. В обед ты съешь мой суп, слышишь?