Скорняков, прослеживая полет разведчика и сопровождавших его истребителей, мысленно измерил расстояние от РЦ до дальнего аэродрома. Не пройдет и четверти часа, как перехватчики посадят нарушителя. Попался, как кур во щи. Теперь, господа хорошие, целуйте, как говорится, мать-сыру землю да становитесь на колени и благодарите, что живы остались. Он даже улыбнулся чуть-чуть. Есть чему радоваться — такой ребус разгадали!..
— Това… товарищ командующий, — тронул за плечо задумавшегося Скорнякова полковник Прилепский. — Разведчик исчез!
Поначалу Скорняков не осознал случившегося. Ему показалось, что он ослышался, что оперативный дежурный что-то путает. И только когда Прилепский повторил полученное сообщение, слова доклада дошли до него.
— Как исчез? — вырвалось у Скорнякова. — Куда он подевался? Чего же вы молчите? — повысив голос, спросил у вытянувшихся Седых и Прилепского.
— Это еще не все, — едва слышно сказал Седых. — Пропал истребитель сопровождения.
— Куда же они делись? — Скорняков выжидательно посмотрел на Лисицына, Седых и Прилепского.
— Возможно, что это всего лишь мои предположения. — Седых встретился взглядом с командующим. — Разведчик попытался выйти из клещей и врезался в «миг». Или все попали в мощный грозовой заряд — шли в плотном строю.
— На экранах РЛС операторы наблюдали падение самолетов? — спросил Скорняков.
— Экраны забиты засветами гроз. Сейчас трудно определить причину исчезновения самолетов, — ответил Седых. — Наши предположения — гадание на кофейной гуще, не более.
— Пришла беда — отворяй ворота, — тихо произнес Скорняков.
Он постоял, рассматривая помутневший экран, удрученно покачал головой и медленно зашагал к своему рабочему месту. Неужели столкновение? Попытка вырваться из клещей? Маловероятно — рядом батарея зенитных ракет. «Скорее всего, — размышлял Скорняков, — мощная гроза. А может, на вынужденную сели? Ночью в поле».
— Немедленно запросите аэродромы соседей! — приказал Скорняков Прилепскому и тяжело опустился в кресло.
Какое-то время Скорняков рассматривал карту с нанесенными на ней условными знаками аэродромов, в который раз прослеживая взглядом маршрут полета разведчика и перехватчиков. Нет, не мог РЦ прорвать противовоздушную оборону и уйти незамеченным. Не могли наши люди упустить его. Иначе на кой черт все мы здесь находимся. Он задумался и не услышал торопливого голоса Прилепского.
— …посажен на «Гужевом». Экипаж РЦ арестован. Перехватчики сели там же, на «Гужевом».
4 часа 18 минут. Время московское.
Скорняков пил обжигающий губы чай небольшими глотками, стараясь быстрее освободиться от державшего его всю ночь напряжения, усилившегося за последние три четверти часа, расслабиться и побыть в тишине. Прежде чем выйти из командного пункта, он отдал распоряжение подготовить для контроля папки документирования, лепты самописцев ЭВМ, магнитофонные записи радиопереговоров с летчиками, телеграфное подтверждение посадки самолетов; знал, что из Москвы с рассветом вылетят комиссии Генерального штаба, МИДа, и поэтому готовился к докладу основательно. Конечно, его выслушают, зададут вопросы, но главное — документы объективного контроля. Уставший за ночь, он глубоко вздохнул несколько раз, но облегчения не наступало; видно, не сразу усталость покидает человека, тем более после такой ночи.
Анатолий Павлович открыл покрасневшие от бессонницы глаза в тот момент, когда в притемненную комнату вошел полковник Тужилин. Он тут же вспомнил, что оператор получил задание по проверке входившей в АСУ радиолокационной информации и теперь, видимо, прибыл для доклада.
— Слушаю вас, Николай Николаевич. — Скорняков произнес эти слова медленно, сонным голосом, не напрягаясь; по мере того как Тужилин пояснил суть вопроса, Анатолий Павлович постепенно приободрился и вскоре ощутил себя полностью работоспособным.
За много лет службы он привык довольствоваться ночью коротким отдыхом, порой, как сегодня, даже без сна, — просто покоем и тишиной командного пункта.
«О чем мы говорили? «Мозговой донор». — Посмотрел на Тужилина: осунувшееся лицо, в глазах — устоявшаяся, застарелая тоска. — Все уже на выходе, сейчас соберется с духом и заговорит. Торопиться не надо, — приказал себе Скорняков. — Мы тут вдвоем, бояться ему некого».
— Продолжим, Николай Николаевич, наш разговор. Я ставлю тот же вопрос: почему от вас не слышно предложений, интересных идей? Вы же хорошо подготовленный офицер, интересный, начитанный собеседник. — Скорняков смотрел на Тужилина в упор с близкого расстояния, отчетливо видел его серые сузившиеся зрачки.
Читать дальше