Милош Крно - Лавина

— А ты мною не командуй!

Он хотел было добавить, что Янко еще вытирал сопли, когда он уже ходил с красным флагом, но вовремя вспомнил, что с флагом он никогда не ходил, а в первомайских шествиях шел просто так, с пустыми руками.

На лестнице послышался голос партизанского командира Светлова. Янко провел ладонью по волосам. Если он слушается командира, то почему бы Феро не слушаться его? Он даже не знал, что толком сказать, только крикнул:

— Как ты смеешь так разговаривать в штабе? Ты коммунист?

— Да, и с большим стажем, чем ты, — перебил его Феро, снова кровь закипела в его жилах. — Я и стрелял из-за тебя, — добавил он с упреком.

Янко посмотрел на него и понял все. Когда месяц тому назад вверх по долине шли словацкие солдаты, Янко, в одежде дровосека, пришел к ним. Первым, кого он увидел, был Феро. Янко подмигнул ему, а Феро шепнул в ответ, что по крайней мере десять человек хотели бы перейти к партизанам. Остальные боятся, но вреда они не причинят. Янко не знал, что солдат ведет сотник Страка, тот самый офицер из поезда, который хотел его выдать. И вот сотник оказался перед ним с револьвером в руке и закричал: «Посмотрите, как верные своему народу словаки поступают с предателями!» В этот момент из-за елки выскочил Феро Юраш и с расстояния в три шага выстрелил в сотника, который сразу же упал навзничь.

«Может быть, Феро спас меня, — подумал Янко, — но теперь он хочет этим воспользоваться. Нет, это противно, я бы так никогда не поступил».

— Никто не просил тебя меня спасать, — обрушился он на Феро, и лицо его покраснело. — А теперь шагай поскорей в Бравное, будешь заниматься там с новичками! Понял?

Феро Юраш сделал два шага назад. Он хотел ответить, что существуют и другие партизанские отряды, где его примут с радостью, но вместо этого лишь пробормотал:

— Пойду, если захочу.

Едва он захлопнул за собой дверь, как Янко принялся корить себя за то, что не был с Феро более строгим. Он должен был пригрозить ему пулей, ведь партизанский закон суров. Феро всегда был вспыльчивым, но раз уж ты пришел к партизанам, изволь соблюдать дисциплину.

В комнату вошел Светлов. Он спокойно раскурил трубку, а когда Янко рассказал ему о Юраше, только покачал головой и сказал по-русски:

— Приказы, приказы, для этого у нас еще будет время. Сначала ты должен людям объяснить, а потом приказывать. Хорошо было бы, — продолжал он, как бы размышляя, — если бы ты чаще встречался с ребятами.

Сказав это, Светлов бросил на Янко укоризненный взгляд, а потом едва заметно улыбнулся, вспомнив командира партизанской группы Колю Крутикова. Было это два года назад, когда они стояли в белорусских лесах. Крутиков был таким же упрямым, как и Феро Юраш. Хотел воевать по-своему, но все же его удалось перевоспитать. Командиры стали его игнорировать, даже лишили пайка. «Если хочешь только лично лупить фрица, — сказали ему, — то и заботься о себе сам». И опозорился же тогда этот Крутиков!

«Как Феро Юраш похож на моего Колю! И внешне, и характером. Какой тот был непослушный, а удалось же его переломить».

Ну а с Юрашем надо бы Янко начать по-хорошему.

Феро Юраш покинул партизанский штаб в плохом настроении. Он злился на себя за то, что не сумел стукнуть кулаком по столу. Он был убежден, что он лучше Имро, да и Янко мог бы так не суетиться. В глубине души он завидовал им, их партизанским должностям. Для чего, собственно, он пошел к ним в горы? Мог бы торчать в казарме и морочить ребятам головы; там его ценили больше, чем здесь. Решив пойти к партизанам, он подверг опасности своих в Погорелой. Ведь немцы могут им отомстить. Но господа в штабе ни о чем не думают.

Склонив голову, он шел по узкой тропинке между домами. Солнце стояло высоко над горами, и в его лучах блестели стекла домов в Стратеной. Деревянные избы, старый кирпичный дом (прежде управление рудника, а теперь партизанский штаб), маленький костелик, недавно побеленный, — вот и вся Стратеная. Извилистая дорожка вела от поселка к старым рудникам, а вниз по склону, пенясь, бежали к серебристому потоку три ручейка.

Партизаны грелись на солнышке, некоторые рубили дрова, кто-то чистил автоматы.

С тех пор как закрылись рудники, Стратеная не видела такого количества людей. Когда-то, еще во время венгерского короля Белы, предки местных жителей переселились сюда из Германии, смешались со словаками, обжились, освоились. Кроме немецких фамилий, у них ничего немецкого не осталось. Даже прадеды местных жителей не говорили по-немецки.