Милош Крно - Лавина

Солнце заглянуло через окошко в избушку старой Галамки, где остановились Светлов и Янко Приесол. Янко умывался холодной водой и поглядывал в сторону плиты, где на широкой доске Галамка гладила его зеленую рубашку.

— Поскорее, тетя, рубашку! — попросил он смущенно, докрасна растеревшись полотенцем.

— Сейчас, сейчас, — ответила старушка.

Светлов, уже почти закончивший бриться, улыбнулся ей доброй, широкой улыбкой:

— Смотри-ка, как ты наряжаешься! Ты что, идешь на смотрины?

Натягивая на голову рубашку, Янко пробормотал:

— Какие еще смотрины! Я иду проведать Милку, узнать, не стало ли ей лучше.

Янко не заметил, как Светлов покачал головой, но ему показалось, что тот читает его мысли. Как каждый, кто преисполнен мечтой, он считал, что любой об этой мечте знает. А этого Янко боялся больше всего.

Когда Милка позавчера прибежала в сторожку «На холме» и оттуда сразу же позвонила в Стратеную сказать, что хлеб, который везут в лес, отравлен, он поспешил к ней той же ночью. Светлову он тогда не признался, куда идет.

Так и теперь он хотел скрыть свои чувства и принялся напряженно думать, как перевести разговор на другую тему. Поэтому он вдруг сказал:

— Что же мы пошлем в землянки на дубравской стороне? Ребятам нечего есть.

— Не бойся, Янко, — ответил Светлов спокойным тоном. — Сегодня из Длгой привезут. А вчера женщины приходили с узлами.

— Да, Звара был в землянках и написал стихи об этих узелках. Хорошие, только, — сморщил он лоб, — хватит ли им этого?

Светлов улыбнулся:

— Смотри-ка, какие у тебя вдруг появились заботы! Прежде ты заботился только о гранатах.

Янко запротестовал:

— Так ведь они заслуживают заботы, товарищ майор.

Светлов хлопнул его ладонью по плечу и засмеялся звучным, громким смехом:

— К черту! Товарищ майор… Мы что, со вчерашнего дня с тобой знакомы? Я для тебя Алексей Иванович. Ну, повысили меня, и что из этого? — Встретив приветливый взгляд Янко, Светлов пожал плечами, и на губах его появилась улыбка. — Вообще-то это хорошо звучит: товарищ майор, — добавил он. — Товарищ майор! Нет, — покачал он головой, — не бойся, я не зазнаюсь. Но знаешь, я горжусь, горжусь тем, что мы здесь кое-чего стоим и об этом знают наши.

Светлов заколебался, рассказать ли Янко, что месяц назад, когда получил повышение партизанский командир Морской, он завидовал ему всей душой. Это была мужская, чистая зависть, но теперь ему стыдно за нее. Нет, зачем распространяться о мимолетной человеческой слабости, о том, что он давно уже преодолел! Он вытер после умывания лицо, надел ватник и сказал:

— Отец был бы рад, доживи он до этого. Он, бедняга, окончил только два класса начальной школы, и, если бы не революция, не быть мне директором школы, а сестре — врачом.

Старая Галамка налила Янко молока в расписанный цветочками кувшин, но ему было не до этого. Он надел папаху и выбежал из избушки. Перейдя улицу, исчез в деревянном доме напротив. На крыльце он столкнулся о Мишо Главачем. Схватив его за плечи, озабоченно посмотрел на него.

— Как обстоят дела с Милкой? Воспаление легких?

— Нет, не бойся, — улыбнулся Мишо, — только бронхит.

Что это Мишо на него так смотрит? Наверное, он задал глупый вопрос. Ну да ладно! Хорошо, что Мишо к ним вернулся, одного врача мало.

Янко тихо нажал на дверную ручку и вошел в небольшую комнатку с побеленной плитой, с тремя кроватями. Две из них были застелены армейскими одеялами, а в третьей лежала Милка. Янко показалось, что девушка спит. Он осторожно подошел к ней и остановился у изголовья.

Милка и в самом деле спала. Щеки ее были красными, как пионы, волосы причесаны, длинные, словно нежный пух, ресницы прикрывали закрытые глаза.

Янко долго смотрел на нее, как будто не желая верить, что это и в самом деле Милка, что их больше не разделяют горы.

«Теперь я ее уже не отпущу, — подумал он, — она должна быть со мной».

Милкино лицо излучало особое обаяние. Опустившись на колени у постели, Янко склонил к ней голову так, что почувствовал ее дыхание, и коснулся губами ее щеки. Он вздрогнул, заметив на Милкином лице легкую, притаившуюся в уголках губ улыбку и трепет ее век.

Милка открыла глаза, обняла его за шею и начала целовать в губы. Янко отвечал на ее поцелуи, потом сел на край кровати и погладил руку девушки.

— Милка, а ты заметила, что я потерял голову уже тогда, на танцевальном празднике?

Голос его был тихим, робким, только сердце билось сильно-сильно.