Равиль Бикбаев - Как мы победили смерть

Тактика действий нашего «горно-копытного» батальона в то время была достаточно простой, мы прочесывали населенные пункты, сидели по наводкам армейской разведки в засадах, а наиболее часто, десантированные с вертолетов, блокировали входы и выходы из горных ущелий, пока мотострелки, или подразделения афганской армии, ловили духов на равнине. Иногда это давало результат, иногда нет. Как говорится, раз на раз не приходится. Но я не собираюсь рассказывать о тактических приемах советского десанта. Мой рассказ о станции «Голос Америки», второй роте, и армейских шуточках.

Нас как обычно с вертолетов выбросили в горы, дело привычное. Мы быстро заняли выход из ущелья, оборудовали позиции, то есть, вырыли окопы, для стрельбы из положения лежа. Замаскировали и усилили брустверы окопов камнями. Командиры боевых групп распределили между бойцами сектора ведения огня, прикинули возможные действия противника, если он пойдет на прорыв. Все десант к бою готов. Ничего особенного, так, военная рутина. После обустройства временных огневых точек, мы, вчетвером, пошли в разведку.

Только не думайте, что мы, пылая усердием, искали душманов. Мы пошли разведывать, где чего можно найти пожрать. Снабжали нас отвратительно. В части на батальонной кухне, прелагали такое ежедневное меню: жиденький супчик с сушеным картофелем и кусками вареного свиного сала; каша из сечки на растительном масле; и компот из червивых сухофруктов, который мы называли мясным бульоном, так как в нем плавали разваренные черви. На операции в качестве сухого пайка выдавали: рыбные консервы «Минтай в масле» с истекшим сроком хранения; пакет черных сухарей, и все. Консервы давали из расчета одна двухсотграммовая банка на день. Когда мы очень скромно намекали заместителю командира бригады по тылу, что есть, хотим, он разводил руками и отвечал поговоркой: «Десантника, как и волка, ноги кормят». Поэтому вы не удивитесь, если узнаете, что на боевые операции, мы шли как стая голодных волков. Строевые офицеры, которые питались чуть лучше нас, на мародерство продуктов закрывали глаза, и получали свою долю. Осуждать нас конечно можно, а вот винить, нет. Мы просто хотели есть!

Идем мы четыре разведчика — мародера по горам и долам, ищем. И конечно находим, большое поле, полностью усеянное дынями. Великолепными, сочными, сладкими, сытными дынями. Но воины мы были опытные и сначала обследовали район предстоящий боевых действий, чтобы не нарваться на настоящего противника. И не получить вместо дынь, хорошую порцию свинца. Бывали, знаете ли, прецеденты, научены. Коварных душманов, мы не обнаружили, но поле охранял старенький бабай. За противника мы его не посчитали. Помахали дедушке ручкой и стали сначала есть, а потом собирать в плащ-накидку дыни. Дедушка голосом выразил свое негодование нашими действиями, мы отмахнулись. И больше не обращали на него внимания. В самый кульминационный момент, дыни завернуты в плащ — накидки, мы собираемся отбыть восвояси, прогремел выстрел. Грохота автоматных очередей мы не услышали, но дробь просвистела, в опасной близости. Разом в цепь, оружие к бою, готовы к отражению атаки. Видим, дедушка пытается перезарядить древнее гладкоствольное, одноствольное, курковое ружье. Рывком как учили, мы бросились на бабайку. Ружье отобрали, а что дальше делать, не знаем. Чтобы про нас не говорили, и кто бы, не говорил, но женщин, детей и стариков мы не трогали. Стоим смотрим на деда и смех и грех, не стрелять же в него, бить старика стыдно, слов наших он не поймет, а с другой стороны и с такого ружья убить можно. Взяли ружье с собой, деду, погрозили кулаком. Не больно он и испугался, в ответ два кулака показал.

Всю неделю пока мы блокировали ущелье, кормилась наша рота, на дынном поле, а по ночам спускались орлы — десантники, в кишлак и воровали курей.

Духов в ущелье не обнаружили, а к нам в роту, с жалобой на наши действия, пришли жители села, в составе делегации был и давешний старичок, он уверенно провел опознание, и указал на меня грязным пальцем. Вот он преступник. Ротный пообещал меня примерно наказать, хотя сам лопал дыни и жареную на костре курятину. Перед населением извинились, а такое тоже бывало, древнее антикварное ружье дедушке вернули, и в качестве компенсации за причиненный материальный и моральный вред, афганцам был отдан наш сухпаек. Они его с благодарностью приняли.

Я забыл бы об этом, в общем, заурядном случае, но, на следующий день после нашего возвращения, к нам в палатку прибежал мой приятель из роты связи.