Владимир Масян - Замкнутый круг

— Жить захочешь, пройдешь. Выполняй, командир, приказ.

Озеро за селом когда-то было огромным, но война разрушила плотины, вода ушла, а заболоченные берега густо заросли камышом и осокой. Трава высокой зеленой стеной подступала и к задам подворья Микуленко. Жил бандитский прихвостень зажиточно. Дом — крепость. Метровый цоколь из дикого тесаного камня, толстенные стены из пористого ракушечника. Чердак со слуховыми окнами на все четыре стороны. Вокруг дома — крепкие постройки из того же ракушечника, высокий каменный забор. Вдоль него незаметно и залегли солдаты Костерного.

— Микуленко! — Капитан кричал так, что, казалось, слышало все село. — Твой дом окружен. Предлагаю тебе и всем, кто в доме, сдаться.

Видимо, появление солдат было для бандеровцев полной неожиданностью. В доме долго молчали.

— Даю пять минут на размышление и начинаю штурм, — повторил Костерной.

Тоненько звякнуло стекло под крышей, и из дома гулко ударила автоматная очередь. И тут же вторая, третья.

— По окнам огонь! — приказал Петров.

Со всех сторон, не жалея патронов, солдаты полоснули по окнам и входной двери. Со звоном вылетели стекла, посыпалась штукатурка. В доме тоже что-то падало и билось.

— Прекратить огонь! — подал команду Костерной и еще раз предложил бандитам сдаться.

Жалобно завизжала входная дверь, и к сараю пробежали две женщины с детишками на руках. Дверь в доме снова захлопнулась.

— Не желают добром, — Костерной заскрежетал зубами. — Давай гранатами.

Снова ливень свинца обрушился на стены дома, и под его прикрытием человек пять солдат во главе с лейтенантом перепрыгнули через забор и стали забрасывать окна и дверь гранатами. Внутри дома вспыхнуло, забушевало пламя, столбом поднялось к чердаку и с грохотом сорвало крышу. В несколько минут огонь уничтожил здание.

— Бензин! — пояснил подошедший к капитану Петров. — Видимо, прятали в подвале запасы топлива. На нем и спалились.

— Хорошо хоть женщины с детьми уцелели, — покачал головой пожилой солдат. — Душегубцы!

— Куда ж им теперь? — спросил Петров.

— На кудыкины горы, — обозлился Костерной. — Пусть соберут все, что могут, а ты их доставишь в город на пересыльный пункт.

И, взяв четверых солдат, зашагал прочь, по другим адресам.

— Поняли? — спросил Петров пожилого солдата.

— Чего ж тут не понять, — пожал тот плечами.

— Ну, так выполняйте!

Посланная Сидором команда на новом месте за несколько дней вырыла пять схронов. Уже стали забирать стены бревнами, как пришло распоряжение свернуться и к вечеру всем прибыть на базу.

Боярчук работал вместе с Ходаничем и Жабой, тем самым подслеповатым парубком, который размещал Бориса в день его прибытия в банду. Несмотря на внешнюю рыхлость, Жаба обладал завидной физической силой. Неторопливо вгонял он лопату в жирную глину, поддевал изрядный кусок и размеренно выбрасывал его наверх.

Без роздыху снова вгонял лопату в грунт. И так мог работать без устали часами. Но уж когда садился покурить, когда скручивал самокрутку толщиной в палец, то никакая сила не могла заставить его изменить выбранную позу, пока не затекали спина или ноги. Тогда он, жмурясь, спрашивал, ни к кому не обращаясь: «Не пора ли размяться?» и брался за лопату.

— Как звать-то тебя, богатырь? — спросил его Борис как-то.

— Жаба, — безразлично отозвался тот.

— Я про настоящее имя спрашиваю.

— Настоящее я и сам забыл.

Сказал и вздохнул так, что у Боярчука заныло под ложечкой. А на другой день, будто мимоходом, обронил, скривя губы в немыслимой ухмылке:

— Михаилом меня нарекли. Чудно, право!

— Что же здесь странного?

— Да что ты вспомнил! И на кой бис тебе это?

— Не телок же ты, чтобы по кличке звать.

— Тут все телки, окромя волков.

И опять непонятно ухмыльнулся, щуря подслеповатые глаза.

— Очки не пробовал носить? — посочувствовал Борис.

— Иде ты видел корову в очках? — расхохотался Жаба до слез.

В другой раз они вместе ловили дырявым бреднем линей в озере. Вода была еще холодной, но продовольствия команде отпустили в обрез, чтобы только, как говорится, с голоду не помереть. Вот и промышляли сами.

— Может, гранатой шандарахнем? — предложил Борис. — Ноги от холода ломит.

— Ключи бьют, оттого и холод. Ты клячу-то по дну тащи, не поднимай.

— Шума боишься?

— Зачем зря припас тратить, когда и сеткой возьмем.

— А чего их беречь? Скоро они никому не понадобятся.

— Как сказать, — кряхтел Жаба. — Тягни на берег. Швыдче!