Ютака Ёкота - Субмарины-самоубийцы

Ситиро Фурукава был типичным флотским старшиной, толковым и упорным. Он был старше всех нас и служил на флоте уже семь лет, став истинным знатоком торпед. Они стали всем в его жизни. Однако он ни минуты не колебался, услышав, что ищут добровольцев для «кайтэнов». Фурукава с отличием закончил военно-морскую школу, специализируясь на торпедах, и пользовался высоким авторитетом у всех офицеров. Идти в бой вместе с ним было честью для любого.

Старшина Сигэо Ямагути также был выходцем из военно-морской школы и специалистом по торпедам. Это был весьма серьезный унтер-офицер, но только на службе. Во внеслужебное время он становился душой компании и большим любителем сакэ. Он был в состоянии выпить около двух кварт этого напитка и остаться почти в трезвом состоянии. Мы с Синкаи чувствовали себя едва ли не юными новобранцами по сравнению с этими людьми.

Нам с Синкаи оставалось только жалеть, что Китамура не вошел в эту группу. Мы жалели его, но Синкаи не терял оптимизма.

— Один человек так и так должен был отсеяться, — говорил он мне, — и повезло нам. Китамуре не придется долго ждать своей очереди. Такому отличному водителю найдут задание очень скоро.

Несколько позже, в бане, наслаждаясь обжигающим теплом фуро, я снова думал о Ядзаки и Миёси. Как жаль, что судьба судила им умереть накануне выхода на задание. Ладно, как бы то ни было, скоро я воссоединюсь с ними. До чего же будет здорово увидеть своих друзей! И вновь встретиться с моей дорогой мамой, которую я не мог хорошо себе представить, поскольку был слишком мал, когда она умерла. И тут я вновь осознал, что матери Ядзаки и Миёси так никогда и не узнают, как погибли их сыновья. Эта мысль наполнила мою душу грустью.

Я еще грустил, когда выбрался из фуро и начал вытираться. В этот момент в банный домик вошел Синкаи и заговорил со мной вполголоса:

— Когда оденешься, Ёкота, приходи, у нас собралась там компания. Расслабимся немного. У меня есть бутылка виски, мне подарил Андзаи. И кое-что из еды.

— А нас не застукают? — спросил я.

Независимо от того, что мы готовились выйти на задание, мы могли быть отчислены с курсов водителей «кайтэнов» за нарушение дисциплины. Теперь, когда я думаю об этом, мне представляется абсурдом, что и на Хикари, и на Оцудзиме людей, которые добровольно вызвались пойти на смерть, могли отчислить за то, что они нарушили какой-то из многочисленных пунктов устава.

— Не застукают, — успокоил меня Синкаи. — Мы не будем шуметь.

Несколько минут спустя я уже сидел за импровизированным столом вместе с ним и старшиной Тэруёси Исибаси, еще одним водителем «кайтэна». После горячей бани я немного расслабился, и алкоголь сделал свое дело практически мгновенно. Довольно скоро я был уже совершенно пьян, причем впервые в жизни. На следующее утро мы с Синкаи проснулись в своих кроватях, куда Исибаси заботливо уложил нас, подняв с пола, куда мы рухнули. Вскоре с раскалывающимися от боли головами мы предстали перед лейтенантом Какидзаки.

— Рад познакомиться с вами, ребята, — сказал он. — Мне говорили, что вы двое — лучшие из водителей «кайтэнов» здесь, на Хикари. Что ж, отлично. Во второй половине дня мы выйдем на тренировку, и я буду рад увидеть, как здорово вы управляетесь с кораблем-мишенью.

При этих словах мы с Синкаи переглянулись. Наши головы просто лопались от боли, а этот офицер собирается устроить нам экзамен на мастерство вождения! Это могло обернуться катастрофой. Надо же нам было накануне так надраться! Хотя, сказать по правде, причина для этого у нас была. Смерть двух наших товарищей и болезнь третьего здорово повлияли на наш душевный настрой, так что алкоголь помог нам на какое-то время забыть наше горе. Теперь наступила расплата за эти несколько беззаботных часов. Я так нервничал, что оказался только в состоянии дать уставный ответ: «Так точно» и удалиться. И даже совершенно забыл о том, о чем собирался попросить у Какидзаки. А попросить у него я хотел разрешения на то, чтобы он взял с собой в свой «кайтэн» прах Миёси, тогда как я возьму с собой прах Ядзаки.

От своего нового командира группы я уходил понурым. Если я осрамлюсь во время этого выхода, Какидзаки может пожалеть, что дал согласие на включение меня в свою группу. Мне хотелось, чтобы он верил в меня. И еще, как и Синкаи, я считал себя обязанным хранить добрые традиции Цутиуры и поддержать честь нашего первого дивизиона и моих погибших товарищей, которые помогли мне достичь такого уровня мастерства, что даже наши коллеги с Оцудзимы говорили про нас добрые слова.