Леонид Острецов - Кому бесславие, кому бессмертие

Антон принялся читать газеты и слушать радио. Одна новость сменялась другой, а он с тревогой думал о Власове и обо всей Добровольческой армии, понимая, какая участь ждет тех его товарищей, кто останется в живых, но о КОНРе не было никаких сообщений.

На третий день Антон не выдержал и вновь отправился к Брюшвейлеру, в надежде узнать от него какие-нибудь новости, но в редакции сказали, что тот уехал в Брюссель и вернется не раньше чем через две недели.

На третий день Антон вновь встретился с Музыкантом. Гайер предложил пообедать и заказал фондю — национальное швейцарское блюдо, состоящее из хлеба и сыра, расплавленного в белом вине.

— Вот ваши документы, — сказал он и передал их Антону. — Паспорт гражданина Швейцарии, на имя Отто фон Берга, и виза в Лилиану.

— Я гражданин Швейцарии? — удивился Антон. — Благодарю вас. Но… я не сообразил сразу… такие документы ведь стоят немалых денег?

— Даже не думайте об этом, — отмахнулся Гайер. — Вот то, что вы передали мне, стоит действительно огромных денег, и потому я в долгу перед вами. Больше того: если мне удастся благодаря этим материалам получить эти деньги, то я обещаю, что не забуду и ваш интерес. Когда вы устроитесь в Лилиане, черкните мне телеграмму и сообщите свой адрес. Я надеюсь, что в будущем у нас с вами будет повод для встречи.

— Вы хотите продать микропленку англо-американцам? — спросил Антон.

— Этого я хотел бы в меньшей степени, — ответил Гайер. — Видите ли, я ученый и когда-то даже работал под руководством академика Бехтерева. Меня всегда интересовали подобные научные проблемы. Кто знает, может быть, на основе этих материалов мне удастся создать научную лабораторию… Потом, когда кончится война… Совсем кончится.

— Давайте выпьем за ваши успехи, — предложил Антон, налив в бокалы белого вина.

Они выпили, и он спросил Гайера, нет ли у него информации о судьбе Власова и его Добровольческих формирований.

— Пока нет, — ответил тот. — Я понимаю, что вас волнует этот вопрос. Если получу какие-нибудь сведения на этот счет, то обязательно сообщу вам до вашего отъезда.

— Благодарю вас, — сказал Антон. — Честно говоря, у меня даже возникала мысль вернуться к Власову.

— Выбросите ее из головы. Не стоит добровольно приносить себя в жертву своим врагам. Гораздо важнее сохранить хотя бы еще одну жизнь. Может быть, когда-нибудь она сыграет свою роль в деле освобождения России.

— Пути Господни неисповедимы, — согласился Антон.

Когда они вышли из ресторана, Гайер вдруг замялся и спросил напоследок:

— Скажите, Антон Дмитриевич…. У вас было с ней что-нибудь?

— С кем?

— С Эльзой.

— Какое это теперь имеет значение… — смутился он.

— Да, конечно… Вы правы.

Гайер виновато улыбнулся, и, пожав друг другу руки, они расстались.

Билет на поезд до Зурбагана он купил лишь на пятнадцатое мая. Лилианское правительство ввело временные ограничения на железнодорожное сообщение, и поезда из Берна ходили лишь раз в неделю.

Антон подсчитал свои скромные денежные сбережения, после чего успел обменять их по невероятно низкому курсу в одном из банков. Он купил себе новую одежду и небольшой дорожный саквояж.

В ожидании отъезда Антон слушал радио и читал газеты. Статьи на первых полосах сообщали о капитуляции правительства Третьего рейха, о взятии советскими войсками Праги, о планах «большой тройки» по разделу Германии и ничего о судьбе Русских Добровольческих сил.

Когда наступило пятнадцатое число, Антон с нетерпением собрался и, поблагодарив фрау Марту, отправился на вокзал. По дороге он думал о своем приезде в Зурбаган, о том, как он отыщет университет и профессора Голдмана, и как тот удивится его появлению. Он с замиранием сердца представил себе долгожданную встречу с Жанной. Какой она стала за эти пять тревожных лет? Может быть, она сильно изменилась? Помнит ли она его и не оставила ли еще надежду на встречу с ним?

Пока у него в голове вертелись эти мысли, подошел поезд. На перроне, в толпе пассажиров и носильщиков, Антон увидел двух мужчин, один из которых показался ему знакомым. Когда они вошли за ним в вагон, он узнал его. Это был тот самый ротмистр — командир взвода пропагандистов, с которым Антон встречался в Риге. Только был он сильно похудевшим и без усов.

Антон заметил, в какое купе они вошли, и, когда поезд тронулся, сразу же отправился к ним.

— Здравствуйте, — произнес он по-русски, открыв дверь. — Вы не узнаете меня? Я Антон Горин. Помните, мы встречались с вами в Риге?