Леонид Млечин - Кому Гамсун отдал свою Нобелевскую медаль

Только со стороны могло показаться, что высокопоставленный чиновник принимает посетителя. На самом деле это была встреча двух мастеров слова. Старший всемирно признан. Младший — своего рода литературный изгой, с презрением отвергнутый литературной критикой.

Правда, последние десять лет печаталось всё, что выходило из-под его пера, но червь сомнения отравлял счастье: не министерский ли его пост — причина внимания издателей всей страны? Нет, он нисколько не сомневался в своих литературных дарованиях, но жаждал их подтверждения — и не от собственных столоначальников или им же возвеличенных соловьёв партии. Он жаждал чистого признания со стороны равных ему по дарованию. И этот день настал.

В мае 1943 года лауреат Нобелевской премии по литературе норвежец Кнут Гамсун выразил восхищение литературным творчеством своего молодого собеседника — имперского министра пропаганды, руководителя берлинской партийной организации Йозефа Гёббельса. 84-летний норвежец даже прослезился, и министр-писатель понял, что может верить в искренность патриарха мировой литературы.

Кнут Гамсун преподнёс имперскому министру драгоценный подарок — Нобелевскую медаль, присуждённую ему в 1920-м. Он легко согласился поехать в Вену, чтобы принять участие в конгрессе нацистских журналистов. Гёббельс понял, что тоже должен сделать что-то для собрата по литературе. Высшая награда литературного мира уже была присуждена Гамсуну. Гёббельс решил преподнести ему высшую награду политического мира и выхлопотал ему аудиенцию у Гитлера.

На конгрессе в Вене престарелый писатель назвал Гитлера крестоносцем, который поставит Англию на колени. В Вену за Гамсуном вылетел специальный самолёт Гитлера. На аэродроме Гамсуна ждал личный автомобиль Гитлера, который доставил писателя в горную резиденцию фюрера на горе Оберзальцберг.

Гитлер был сама любезность. Подали чай, и Гитлер снисходительно сказал писателю:

— Я чувствую себя если и не полностью, но очень сильно обязанным вам, потому что моя жизнь в известном смысле так похожа на вашу.

Гамсун, сын портного, ученик сапожника, голодный бродяга, уезжавший из родного дома на заработки в Америку и добившийся мировой славы, и в самом деле вызвал симпатию у склонного к сентиментальности диктатора, который часто вспоминал о своей неприкаянной юности,

Гитлер настроился на приятный лад, ему хотелось отвлечься от войны и поговорить о литературе. Но беседа сразу же приняла неожиданный оборот.

Кнут Гамсун начал жаловаться на руководителя немецкой оккупационной администрации в Норвегии рейхскомиссара Йозефа Тербовена. Глухой и потому говорящий очень громко, Гамсун повторял:

— Методы рейхскомиссара не годятся для нас. И потом эти казни — мы больше не хотим никаких казней!

В беседе участвовали Отто Дитрих, руководитель отдела прессы имперского министерства пропаганды, и переводчик Эгиль Хольмбе, норвежец. Отто Дитрих, который после войны издал воспоминания «Двенадцать лет с Гитлером», писал, что ему никогда больше не приходилось видеть, чтобы кто-то отважился перебивать Гитлера и возражать ему, как это делал старый Гамсун. Переводчик Хольмбе даже не решался переводить всё, что произносил писатель.

К удивлению присутствующих, Гитлер отвечал очень спокойно:

— Вы должны понять жестокость Тербовена. Власти приходится прокладывать себе дорогу, ей приходится мириться с тем, что она может и не вызывать симпатий.

Гитлер стал говорить о схожей ситуации на Украине. Но Гамсуна Украина не интересует.

— Тербовен не хочет существования самостоятельной Норвегии. Он желает превратить нашу страну в протекторат… Будет ли он когда-нибудь заменён?

Дитрих напишет потом, что он просто не поверил своим ушам, когда Гитлер практически сдался:

— Рейхскомиссар — человек войны. Перед ним в Норвегии поставлены исключительно военно-политические задачи. Когда война закончится, он вернётся в Эссен, где он был гауляйтером.

У Гамсуна слёзы текут по щекам.

— Мы не против оккупации, — говорит он, — но этот человек разрушит в Норвегии больше, чем вы сможете создать.

Переводчик даже не пытается воспроизвести эту фразу по-немецки, и старается остановить Гамсуна: