Сергей Кольцов - Тихая разведка

Обершарфюрер приподнялся, придерживая руками пояс штанов, и не верил тому, что увидели его глаза: выйдя из лесу, к нему стремительно приближалась небольшая группа людей, в тумане принявших призрачные тени вечных лесных скитальцев-леших. Кельман поднял руку и лихорадочно провел ею по своей груди, не чувствуя привычного веса автомата: впервые в течение войны обершарфюрер вышел из помещения без оружия. Он считался человеком не робкого десятка, но им вдруг, непонятно почему, овладела несвойственная ему робость. Было похоже, если бы у него был хвост, то он непременно завилял бы им, как собака. А эта самая группка людей подошла к нему почти вплотную: космы тумана на плечах незнакомцев растаяли, исчезли, и он с облегчением распознал в одном из них гауптштурмфюрера СС. За ним стояла женщина. Унтерштурмфюрер СС. Она была очень стройна и привлекательна. Ее светло-каштановые волосы, не прикрытые пилоткой, орошенные капельками расплавившегося тумана, блестели, как покрытые прозрачным лаком. Остальные пятеро, в одежде из лопастой маскировочной ткани, походили на соотечественников из спецчастей. Несмелая, несвойственная с его тяжелым характером улыбка тронула его узкое, с широко расставленными светло-серыми глазами лицо. И произошло то, что помнилось, снилось, преследовало Курта Кельмана до самого смертного часа: его падение, его нелепая, отвратительная поза в лесу на восьмом километре автострады Станичка — Кобылино, невероятно, но прямо содействующая беспрецедентному успеху русской войсковой разведки. Тогда у него еще было время, правда, мизер, но имелось, чтобы исправить свою ошибку. Напрасно — снизошедшее на Курта Кельмана затмение оказалось сильнее его воли.

Обершарфюрер вскинул в нацистском приветствии правую руку и — о боже, праведный! — обомлел, скосив взгляд вниз, на ноги: он стоял в прежней позе, крепко держась за пояс опущенных по самое колено своих штанов.

Женщина в погонах штурмфюрера отвернулась в сторону. В ее огромных светло-карих с поволокой глазах ничего не отразилось такого, что могло окончательно добить обершарфюрера. Нет! Никто из оказавшихся рядом и не встречавшихся с ним ранее соотечественников не выдал ни малейшего повода для уничтожения достоинства Курта Кельмана. И она, эта проявленная к нему тонкая деликатность, несколько сгладила горчайшие переживания начальника заставы «Север».

Капитану Черемушкину и людям его группы опасен был любого рода шум, непонятный противнику. Ради этого был изменен ранее намеченный план полного физического уничтожения после допроса всего личного состава гарнизона заставы на шоссе Станичка — Кобылино. Поэтому, чтобы расположить к себе неожиданно возникшего на пути обершарфюрера, Черемушкин пытался выйти из щекотливого положения дипломатическим маневром. Отрекомендовался первым, называя свое новое имя. Он поступил так, зная, что гестапо совместно со службой безопасности армейской группы «Феникс» не могли не заинтересоваться тайно гастролирующим гауптштурмфюрером СС Шернером. Развивая версию о появлении русского разведчика в расположении немецких войск, твердо и согласно пришли к выводу: гауптштурмфюрер СС Шернер, Хозингер, Заннер — одно и то же лицо.

— Командир группы особого назначения гауптштурмфюрер СС Вальтер Шломбберг. Со мной, как видите, незначительная часть моих людей.

— Обершарфюрер СС Курт Кельман. Простите, что застали меня в идиотском виде. Вы появились так внезапно, что будь со мной оружие…

— Хорошо, что этого не случилось. Не зная причин, побудивших вас открыть огонь, группа тоже бы ответила огнем. Ваши люди кинулись бы к вам на помощь. В результате жертвы с одной и с другой стороны. На шум разыгравшегося боя на восьмом километре автострады спешно был бы направлен укрепленный воинский контингент — и напрасно… Но как воспримет истребление немцев немцами прибывающий из Берлина обергруппенфюрер СС Веллер?.. Меня и вас, обершарфюрер, как зачинщиков, по головке не погладят… Срам великий!

— Гауптштурмфюрер, вам известен и час проезда командующего по трассе? — спросил в чем-то сомневаясь, обершарфюрер.

— Я знаю то, что мне по службе положено знать, и не более. Вы должны были заметить, что вопросов от меня на данном этапе не слышите.

— Да, это так, — подумав, отозвался Курт Кельман.

— Моя группа задержится в вашем расположении не более получаса. Вы, обершарфюрер, представите меня вашим подчиненным так, как услышали от меня ранее. В нашем присутствии ваша рация должна работать в основном только на прием. На тот или иной радиозапрос отвечать то, что касается служебных обязанностей ваших, обершарфюрер, и подчиненных вам людей. Лично отзовусь только тогда, когда прозвучат радиопозывные «барса». Ничего лишнего…