Сергей Кольцов - Тихая разведка

— Что ты, Миша, как с застолья невыспавшийся кучер, удила рвешь?! Трогай — и мимо солдат «Эдельвейса» на полном форсаже!.. — И затем бросил сжавшемуся, ожидавшему резкий удар и провал во тьму, побелевшему от безысходности Зоненнбаху: — Хитер бобер! Жалким козлом впереди паровоза шпаришь! Ишь ты, умник! Повторяю, не тронем. Волосок с вашей головы не упадет… Если пофартит, гауптман, вашей собственной персоне. У нас, кроме прочего, забот — полон рот…

Эта внезапная, незапланированная остановка вызвала неприятные последствия. Казалось бы, надежно связанные по рукам крепкими узлами, воспользовавшись ситуацией, пленники метнулись с борта бронетранспортёра в разные стороны. Один из них, среднего роста, жилистый и подвижный, со спринтерскими задатками радист, совершил немыслимый прыжок с места, обеими руками повисая на толстой и гибкой сосновой ветви. Покорно приняв на себя вес и инерцию его тела, сверкнув в лучах солнца полированными иглами, мохнатая светло-зеленая ветвь, подчиняясь законам динамики, произвела упругие маятниковые движения и с ускорением возвращаясь в свое первоначальное положение, освободилась от чужеродного, обреченного на гибель плода. Распластываясь в воздухе, живой клубок, воспроизведя мокрый, шлепающий звук, бумерангом врезался головой в острый угол площадки бронетранспортера. В свою очередь, длинный и сутулый механик-водитель, в один скачок преодолев расстояние от правого к левому борту и с последующим подскоком, с высоты площадки бросился в густой и высокий покров узкой лесной поляны. Игорю Мудрому, лежавшему на спине после толчка при внезапном торможении, в какой-то миг удалось схватить за голень ноги пленника. Остановленный на лету немецкий солдат, подобно падающей мишени в стрелковом тире, исчез из поля зрения. Падающее тело оказалось не по силам сержанту Мудрому, и оно освободилось из казалось бы, железного охвата рук. А дернувшееся в движении вперед заднее колесо довершило уничтожающую работу над живой человеческой плотью.

…Сидя в кабине бронетранспортера, идя на сближение с вражеской ратью, расположившейся на дороге Станичка — Кобылино против хутора Калинич, Черемушкин с горечью констатировал, что ясный, полный оптимизма и трудно выношенный план, а с ним надежда после отдыха без шума покинуть гостеприимный хутор, ретироваться, тихо уйти в направлении населенного пункта Стрекалино я тем самым оторваться от противника, цепко ухватившегося за желанную возможность покончить с русской разведгруппой, сохранить в неприкосновенности тайну присутствия на главном направлении армии генерала Переверзева, потерпели фиаско.

Черемушкин не отвергал своей вины: да, он лично где-то что-то не досмотрел, не домыслил, не сумел предупредить ход развивающихся событий. В какой-то мере его успокаивало то обстоятельство, что до известного времени разведгруппа по-прежнему являлась для штаба полковника Кленкера запретным плодом. Он благодарил судьбу, что неся на крылах смерть, она была более чем милосердна к нему и его людям, хранила в своем тайнике шанс на выживание. Факт оставался фактом: разведгруппа продолжала существовать и действовать в самой гуще неприятеля, не теряя надежды на свое движение по намеченному маршруту. Гибель Давида Юрского, первого, кого коснулась своим жезлом смерть, неутихающей болью отозвалась в его сердце. Каждый из бойцов небольшого отряда, оказавшегося далеко от своих аванпостов во вражеском стане, был дорог и близок ему, как пальцы собственной руки. Конечно, Юрский не самым лучшим образом вел себя при встрече бронетранспортера на той высоте. Но разве разложишь заранее по полочкам все свои поступки? Разве сумеешь рассчитать каждое свое движение в этой суматошной, быстротечной стычке, когда человеческие действия опережают саму мысль, когда у сраженного наповал пулей или клинком вспыхивает и гаснет, как на ветру, искорка сожаления, будоража напоследок мозг — эх! если б несколько иначе!

Бронетранспортер «ганомаг», который вел старший сержант Михаил Касаткин почти не снижая скорости, преодолел неширокий и мелкий кювет. Попыхивая выхлопной трубой, на средней скорости двинулся по асфальтированному шоссе в сторону немецких солдат, цыганским табором расположившихся у двух мощных, крытых брезентом дизельных грузовиков «бюссинг».

Переглянувшись с Касаткиным, Черемушкин извлек из кобуры армейский «вальтер». Поставив пистолет на боевой взвод, он толкнул стволом в живот гауптмана Зоненнбаха: