Евгений Кукаркин - 37-й пост

— Это его родственник. Чтобы не позорил семью, он его расстрелял.

— Вот зверье.

— У них свое понятие чести.

— Почему же после такой драки Максур вдруг неожиданно пошел на обмен пленных?

— Разве ты не понял. Наши прорвались под Гератом и видно скоро будут здесь. Он испугался, что с этими колоннами мы отправим пленных в Кабул.

День проходит спокойно. Мы зализываем раны, занимаемся укреплением разрушенных позиций. Я же в отличии от всех отлеживался. Пытался заснуть и когда это удалось, метался от боли, но когда к вечеру проснулся, почувствовал себя лучше.

— Ты куда? — спросила Ковалева.

— Пойду обойду пост.

— Уже темно. Отлежался бы лучше.

— Надо кое что исправить…

Первым на кого я нарвался, был Коцюбинский, облокотившись на бруствер, он смотрел через бинокль на развилку дорог.

— Коцюбинский.

— Так точно.

— Какой сегодня пароль?

— Сон.

— Что за дурацкий пароль. Неужели офицеры не могут придумать что то получше. Что там, в деревне?

— Жгут костры. У них сегодня похороны. Они по своей вере должны в течении дня похоронить погибших. Может их того… попугать.

— Черт с ними. У нас не без донная бочка патронов и снарядов. Смотри дальше.

Я протискиваюсь в щель к Кострову.

— Бекетов? Товарищ старший лейтенант…

— Сиди.

— Сходи, найди Хворостова. Нужно поговорить.

Мы притиснуты к тумбочке, на которой лежит карта.

— Хворостов, меняй направление орудий. Переставляй на закрытые площадки и направление на шоссе.

— Товарищ старший лейтенант, сейчас ночь, может лучше завтра.

— Завтра нельзя. С утра пройдут колонны отступающей армии, а за ними идет Абалибек, который захочет пощупать, что такое пост 37. Его танки попрут на нас.

Мы все глядим на карту.

— Там в штабе по моему офонарели, — возмущается Хворостов, — как так можно небольшому посту остановить армию…

— Может и не армию, но хорошо вооруженные отряды, по численности и вооружению превосходящие нас, — учительским тоном говорит Костров.

— Побьют нас.

— Лейтенант, из пленных, Петров кажется, просит оставить здесь и дать оружие.

Костров смотрит на меня.

— Дай. Пойдет мимо колонна приготовь раненых и мертвых. Отдай их им…

— Бывших пленных тоже?

— Пусть будут живы, отправь с колонной. А сейчас по местам, поднимайте людей, перетаскивайте орудия и танки.

— Ох и поганый же завтра будет день.

Утром замученный пост спит. Я только задремал, как меня разбудил глухой звук. Шли отступающие части.

Я пробрался к шоссе и дождался когда передо мной остановился бронетранспортер. В шлемофоне из люка выполз толстый офицер.

— Ты Бекетов?

— Я.

— Очень хорошо. Возьми от меня две переносных установки залпового огня и снаряды к ним. У духов захватили. Нам они теперь ни к чему.

Что за народ наши военные, как доедут до нас, дальше почему то считают уже безопасно. Мы ехали сюда дрожали, а этим уже не страшно. Хотя может быть и так, вон какая колонна прет, как-никак последние.

— Возьмите от меня раненых и убитых.

— Добро. С тех машин, с которых установки сгрузят, посади туда.

— У меня их много. Семь убитых, восемнадцать раненых и девять бывших пленных.

— Вот черт. Ладно я сейчас скомандую, два БТР подойдут, пусть ходячих захватят. Пока, Бекетов. Удачи тебе. Если что, вызывай авиацию, она теперь твоя.

Толстяк залезает в БТР и колонна ползет мимо нас. Здесь танки, БТРы, грузовики, На верху полно солдат и офицеров, они кричат и машут нам руками. Рядом со мной останавливается грузовик и два БТР.

— Хворостов, давай свободных людей, перетаскивайте снаряды и установки, а обратно грузите раненых и мертвых.

С машины стаскивают две рамы и снаряды, только на один залп. Мертвых, закатанных в одеяло, запихивают первыми, в пакет, как дрова, на свободной площадке кузова раскладывают тяжелых раненых, туда же запрыгивает несколько ходячих раненых. Мы прощаемся со своими товарищами. Машины и БТРы вскоре уходят в колонну.

Рядом со мной Ковалева.

— Тебе тоже можно было уехать, Игорь. У тебя ранение в голову…

— Я не предоставлю такого удовольствия Максуру. И потом, разве можно бросить тебя в такой обстановке.

— Я за себя сумею постоять.

— Не все время везет. Я вон, три года здесь отмахал, однако осколок получил только здесь.

— Тогда будь осторожен, здесь не только осколок можно получить…

Мы провожаем взглядом колонну.

Нет ничего хуже ожидания. Уже давно прошел наш механизированный полк, а духи, ни звука. Шоссе подозрительно пусто, не видно даже тощей арбы или человечка. Солдаты от солнца прячутся по норам или в укрытиях. Я в блиндаже врачихи.