Владимир Кашин - С нами были девушки

Андрей не знал, что еще сказать солдату…

— Смотрите мне!.. — только и нашлось у него слов.

Эта неожиданная сцена о многом напомнила лейтенанту. Ведь Сумовик и Мария были первыми, с кем он столкнулся в новой части. Сумовик уже тогда вертелся возле парикмахерской, где работала Горицвет В тот же день на речке Андрей впервые увидел Зину. Как никогда, захотелось ему сейчас снова увидеть ее. Время и расстояние хоть и раздувают сердечный огонь, вместе с тем укрывают любимый образ коварным туманом, смягчают и стирают дорогие черты…

В последнее время при мысли о Зине у Андрея появлялось какое-то новое беспокойство. Земляченко сам не знал, чего он боится, но ему все казалось, что должно что-то случиться.

Чтобы успокоиться, освежиться, Андрей решил прокатиться на мотоцикле, найденном им в брошенном хозяевами особняке…

Выехав со двора, лейтенант повернул влево и медленно запетлял по улицам городка. Уже за окраиной понял, что очутился на автостраде, которая пересекает Румынию с юга на север, и стрелой летит в ту сторону, где расположен наблюдательный пост ноль девять.

«Но успею ли возвратиться к отбою?.. Конечно, никто не разрешил бы ехать туда, а главное, майор, если узнает, может отправить Зину еще куда-нибудь дальше. Впрочем, дальше некуда, разве только в другую часть».

На этом закончились сомнения Андрея. Прибавив газу, он помчался еще быстрее.

С обеих сторон темной, маслянистой ленты асфальтированного, не поврежденного войной шоссе бежали назад дубы, буки, будто спешили доложить, что лейтенант помчался на пост.

Свежий ветер бил ему в лицо, свистел в ушах, пытался сорвать фуражку. Он сильнее надвинул ее на голову и туже затянул ремешок под подбородком.

А в голове, сменяя одна другую, мчались мысли о Зине, картины близкой встречи. В ушах то звучал его собственный голос, ласковые слова, которые он ей скажет, то слышался суровый голос Лаврика, который, узнав о самовольной поездке на его пост офицера с БП, доложит об этом Моховцеву.

С комбатом у Андрея после истории с «боингом» установились натянутые отношения. Моховцев не придирался к лейтенанту, не выделял его среди других офицеров, казалось, не замечал. Но Андрей каким-то внутренним чутьем подчиненного догадывался о неприязни майора. Он, конечно, не знал об истинной причине этого, считал, что командир гневается за нелепое обвинение в «перестраховке», и всеми силами старался восстановить к себе доверие. Однако ледок в душе Моховцева не таял.

А потом на сердце навалилась неспокойная мысль: вдруг боевая тревога? Правда, фашисты теперь не отваживаются залетать так далеко, но на войне как на войне… Впрочем, он уже свое отдежурил и сейчас должен отдыхать… На БП и по тревоге обойдутся без него.

Вскоре стемнело совсем, и лейтенант включил фару. Луч света бился в вязкой густеющей темноте, то трепетал на асфальте перед машиной, как подбитая птица, то взлетал вверх и снова узкой полосой ложился на асфальт. По обочинам уже не было деревьев — расстилались темные узкие поля.

Через час Земляченко промчался мимо местечка Меркуря-Чук, где находился ротный пост Лаврика, и свернул с ровного асфальта. Дорога пошла вверх, лейтенанта затрясло на камнях. Не обращая внимания на толчки, которые особенно чувствовались в раненных когда-то ногах, он не сбавил скорости, только сильнее стиснул руками руль.

Мотоцикл вынес его на гору, перекатился через перевал и опять помчался узкой долиной.

Над горами на короткое время выглянула луна — полная, с красноватым отсветом. Вокруг стало виднее. Облитые ее мертвым сиянием, горы резче вырисовывались в низком небе и отбрасывали густую тень. Треск мотоцикла гулким эхом раскатывался вокруг. Казалось, это гремели и сердито шевелились разбуженные горы.

Чем ближе подъезжал Андрей к селу, тем больше раздражал его этот грохот. Хотелось проскочить тихо, незаметно, а тут словно целая батарея открыла огонь.

…Но вот уже видны маленькие хатки, выбежавшие на склон холма. Проезжая притихшим селом, Андрей уменьшил скорость. Луна спряталась за тучи.

Недалеко от поста лейтенант остановил мотоцикл, выключил мотор. Повел машину в руках, свернул с невидимой ночью тропинки и почувствовал под ногами траву, которая густо покрывала пологий холм. Сделал еще сотню шагов.

— Стой!

В тихом воздухе резко лязгнул затвор.

— Кто идет?

— Свои, — ответил Андрей. — Лейтенант Земляченко.

Девушка выкрикнула:

— Начальник! На выход!