Владимир Кашин - Следы на воде

Перевод с украинского автора

Роман

Ветер не стихал, волны на мелководном лимане, короткие и частые, набегали и бились о лодку Юрася. Как бывает на юге, быстро потемнело, низкие тучи почернели и почти слились с черной водой. Хлынул дождь.

Юрась Комышан никак не мог пристать на своей «казанке» к берегу. Волны то подхватывали лодку, то отбрасывали ее назад.

Улучив момент, Юрась прыгнул в воду и успел подтолкнуть лодку, которую волна снова пыталась утащить в лиман. Он барахтался в прибое, пока его не подхватила новая волна и не вынесла к берегу. Забежав вперед, парень вытащил лодку на песок и быстро захлестнул цепь вокруг вкопанной стальной рейки.

Но волны все равно мотали лодку, которая повернулась и стала биться бортом о берег. Юрась отцепил «казанку» от рейки и, проваливаясь каблуками в мокрую гальку и спотыкаясь, медленно поволок лодку дальше, куда не доставали волны.

Брезентовая роба с капюшоном намокла, стала тяжелой и холодной, резиновые сапоги, полные воды, скользили по камешкам. Наконец Юрась повалился на землю и, тяжело переводя дух, привязал лодку за вкопанный под бугром столбик.

«Казанка» была спасена. Буря не унималась и бушевала еще сильней. Со склона, под которым находились причал и кладовая рыбколхоза, а также пост рыбинспекции и прижалось несколько мазанок, уже бежали ручьи, которые несли в залив размытую глину и всякий мусор.

Стало совсем темно. Сквозь дождь не пробивался свет фонаря. Юрась стащил с ног тяжелые рыбацкие сапоги, вылил из них воду, снова натянул, с трудом поднялся и с алюминиевым, веслом и удочками в руках, еле угадывая в коротких вспышках молнии след извилистой тропинки, начал лезть наверх.

Глиняный обрыв над заливом размяк. Можно было добраться и в обход по мощеной дороге, что вела мимо кладовой рыбколхоза в центр Лиманского, к его величественному мемориалу погибшим воинам, к конторе совхоза «Прибрежный» и к уютной двухэтажной гостинице. Именно сюда, к улочке, на которой жил Юрась Комышан, вились крутые козьи стежки. Ими пользовались все, кто спешил с верхней части села к заливу или от него, и жившие летом в гостинице приезжие, которые не могли побороть соблазна искупаться в голубом лимане. Это в хорошую погоду. Однако во время дождей глинистые склоны становились очень опасными. Но Юрасю ли было бояться родных тропок, на которых он вырос и на которые сызмала взбирался в любую погоду!

Сейчас он мечтал — поскорей оказаться в хате и сбросить с себя тяжелую мокрую одежду. Поскальзываясь, Юрась хотя и медленно, но упрямо карабкался дальше. Несколько раз пришлось становиться на четвереньки, чтобы удержаться на крутом склоне.

Подбираясь к краю обрыва, над которым в белых вспышках молний на мгновение появлялись и тут же вновь проваливались в темноту очертания гостиницы, Юрась вдруг уловил среди шума воды что-то похожее на стон.

Поперек тропки лежал человек.

— Кто здесь? — крикнул парень.

— Помогите!

Женщина беспомощно цеплялась за землю и мокрые кустики травы, сползала прямо на Юрася.

«Какой черт ее занес сюда!» — ругнулся он про себя.

— Помогите! — повторила женщина и ухватилась за Юрася.

Молния осветила ее испуганное лицо, облепленное мокрыми спутанными волосами. Несмотря на жалкий вид женщины, Юрась успел заметить, что она была недурна собой.

Он стал помогать ей подняться на ноги.

— Не могу! — жалобно вскрикнула она. — Наверное, сломала ногу. — Женщина наваливалась на него так, что Юрась чуть не упал. — Я не могу, не могу! — закричала она, словно это он, Юрась, был виновен в ее беде. И вдруг расплакалась.

«Только этого не хватало!» — подумал Комышан, свирепея от мысли, что придется тащить ее на себе.

Он велел ей ухватиться за ремень и отталкиваться здоровой ногой. Хотя Юрась Комышан был крепкого роду, только-только из армии, но через минуту понял, что таким образом не сможет вытащить больную наверх по скользкому склону.

Тогда он воткнул в размокшую землю весло, положил около него удочки и, присев, подхватил незнакомку на спину.

Она обхватила его за шею, прижалась лицом к щеке. Юрась чувствовал ее дыхание, длинные мокрые волосы упрямо лезли ему в глаза.

Было тяжело, но среди всей гаммы чувств четко обозначилось одно: ее теплое дыхание было приятно — это мешало и раздражало.

Наконец они выбрались на ровное. Осторожно опустив женщину на землю, Юрась, отдышавшись, недовольно спросил: