Йохан Бреннеке - Немецкие субмарины в бою. Воспоминания участников боевых действий. 1939-1945

Горючее — вероятно, нефть — вылилось в воду, и танкер двигался в море огня.

Никто из команды не остался в живых. Их смерть, слава богу, была милосердно скорой.

После того как прошел час, а танкер не выказывал никакого намерения идти на дно, я выпустил по нему третью торпеду, и этого хватило. Обрушилась передняя мачта, мостик, пламя охватило танкер от носа до кормы, он стал медленно крениться на правый борт. Я не стал дожидаться, пока он пойдет ко дну. Это могло занять часы.

Мы продолжили путь на запад. Дым на горизонте был виден до тех пор, пока его не застелила темнота. На вершине столба дыма образовался султанчик, и это напомнило мне Везувий.

В течение следующих нескольких дней погода сделала боевые действия невозможными. Не сильно улучшилась она и на третий день, когда мы увидели второе судно. Трудно было ожидать, что торпеды пойдут как следует. Но постараться надо было. Однако судно находилось в неудобной позиции для выстрела, и возможность для атаки была упущена из-за штормящего моря. Внезапно я увидел флаг на корме. Уж не нейтральное ли? Чтобы удостовериться, я всплыл на поверхность. Нет, это был, несомненно, американец, и невооруженный.

Судно шло себе как ни в чем не бывало. Оно должно было заметить меня, но ничем этого не выдавало.

„Осторожно! — сказал я сам себе. — Корабль-ловушка“.

Наконец с судна заметили нас и попытались уйти по-настоящему, искусными маневрами. Пришлось идти полным ходом. Я открыл огонь из пулеметов. Это помогло. С судна стали спускать спасательную шлюпку, она со всплеском упала в море. Но капитан не собирался сдаваться. Он отчаянно вызывал помощь по радио.

Судно называлось „Оукмэн“, водоизмещением 5766 тонн, направлялось в Нью-Йорк. Оно, кажется, пошло чуть медленнее, и я бросился вдогонку. Я подумал, что чего нам сейчас не хватает, так это чтобы появились американские самолеты.

Первая торпеда прошла мимо. В такую погоду это было неудивительно.

Снова открыл огонь. Спустили еще одну шлюпку, на этот раз пустую. С верхней палубы в нее спрыгнули двое.

Вторая торпеда вспорола поверхность моря. Но попала она впереди мостика. В месте попадания вода окрасилась в ярко-красный цвет. Что же это у них за груз такой?

Продолжая двигаться, „Оукмэн“ ускорил свою смерть. Нос стал зарываться все глубже и скоро погрузился в воду. Корма на мгновение вертикально замерла над водой — при этом винты продолжали работать, — и скрылась.

На следующий день мы получили ожидаемые приветствия с материка: самолет, прилетевший с берега, заставил нас совершить срочное погружение, но бомб не сбросил.

Теперь, подумал я, можно и разгуляться. Надо держаться поближе к берегу и передислоцироваться подальше на юг, где, согласно последним сообщениям, возникли наилучшие возможности для ведения боевых действий.

Среди ночи меня разбудил старпом. От волнения он принял планету Юпитер за красную сигнальную вспышку. Вопреки прогнозам погоды по Атлантике на данный месяц, предсказывавшим в этих местах шторма, на несколько дней здесь установилась прекрасная погода. Море сделалось зеркальным, а небо — голубым и безоблачным. Целый день ярко сияло солнце. За горизонтом на берегах Вирджинии люди, должно быть, загорали на пляжах. Война казалась им делом далеким.

Но днем мы вынуждены были отлеживаться под водой, потому что американские летчики становились все более опытными, их бомбы несли большую опасность. Температура в лодке росла. В машинных отсеках температура зашкаливала за 40°.

На следующее утро, 24 марта, когда мы лежали на грунте в американских водах, гидрофоны зафиксировали шумы винтов. Мы подвсплыли на перископную глубину.

Вне досягаемости моих торпед и слишком далеко, чтобы я смог занять атакующую позицию, курсом на север шел тяжело груженный танкер, охраняемый эсминцем. Эсминец был новенький, чистенький, он невольно напомнил мне американских спортсменов на Берлинской олимпиаде 1936 года. Эсминец словно знал, что он такой красивый. Раз он на огромной скорости промчался прямо над нами — если бы там знали об этом! Как эскортный корабль он, впрочем, был не слишком эффективен.

Следующая ночь нам тоже ничего не принесла. Далеко вокруг царили мир и спокойствие. Огни на берегу сияли так же ярко, как в мирное время. Я увидел два патрульных судна, спешивших по своим делам. Занял позицию — под водой, конечно, — на судоходной трассе.

Вот записи из моего вахтенного журнала:

„13.26 (по причинам радиообмена у нас было принято германское летнее время). Танкер, идущий курсом юго-запад, тяжело груженный. Принимаю решение атаковать.