Игорь Лощилов - Отчаянный корпус

— Слышал, слышал, как отличился этот Мартиросов, — сказал Гусек. — К сожалению, к нам в училище попадает и такой материал.

— Этот материал был вчера избит старшиной, — тихо буркнул Женя, решивший пока не вмешиваться в разговор, но Гусек услышал и недоумевающе посмотрел на него. Потом перевел взгляд на Алишера, словно бы спрашивая, что тут делают посторонние.

— Это комсомолец Ветров, который видел факт избиения, — пояснил Алишер.

Гусек вытянул руку и снова побежал к порогу, приговаривая:

— Да, да, просто возмутительно, нужно обязательно разобраться.

— Мы за тем и пришли, — сказал удивленный Женя и поздоровался вторично.

— Да, но при чем тут я? — тоже удивился Гусек. — Оба несоюзные, один еще не дорос, второй давно вышел по возрасту, а у меня на своих времени не хватает.

Нет, не вмешаться было нельзя, и Женя воскликнул:

— Разве он чужой?

— Я имел в виду, что он не комсомолец, не передергивайте, Вихрев.

— Моя фамилия Ветров, товарищ лейтенант.

— Какая разница? У меня на учете более четырехсот человек.

Гусек отвернулся и начал говорить с Алишером совсем о другом, давая понять, что сама тема и комсомолец со столь плохо запоминающейся фамилией его больше не интересуют. Женя решил, что здесь никакой помощи своему делу они не найдут, и вышел. Алишер тоже не задержался.

— Черт нас понес к этому Гуську, — сказал он, не теряя, однако, своей невозмутимости. — Всегда уходит от прямого ответа. Придешь с одним вопросом, забросает тебя другими, так что забудешь, с чем приходил.

Тут запела труба, возвещая о конце перемены, и друзья поспешили в класс, решив, что продолжат свое дело после занятий.

Следующим был урок английского языка. Он ожидался с особым нетерпением, ибо сегодня его предстояло проводить девушкам, прибывшим на стажировку из военно-педагогического института. По традиции старшие классы устраивали соревнования, чья «иностранка» лучше, при этом, разумеется, их знания и методические навыки имели далеко не первостепенное значение. Показатели оценки юных мисс, мадмуазелей и фройлен были давно отработаны, тем более что все они носили ладно пригнанную военную форму. Например, талия и объем груди определялись по количеству дырочек, на которые застегивались ремень и портупея, а для деликатных измерений существовали более сложные процедуры. Скажем, парты сдвигались так, чтобы образовать сужающийся проход, и края помечались мелом. Во время первого урока все внимательно следили, в каком месте бедра испытуемой одновременно коснутся обеих парт. Измерения производились сразу же по окончании урока, а результаты выписывались в правом верхнем углу классной доски и становились таким образом предметом всенародного обсуждения. В это время отмечалась повышенная активность молодых офицеров, под разным предлогом заглядывавших в классы и украдкой косившихся на доски. И вот среди такого интересного урока Ветрова вызвал к себе командир пятой роты.

Выходя из класса, Женя увидел, как Алишер в знак солидарности потряс сжатым кулаком, и подумал, что к его совету все-таки стоит прислушаться и, если позволят обстоятельства, не надо высовываться с этими несчастными ботинками.

Майор Мамедов выглядел встревоженным. Его обычно гладко зачесанные волосы растрепались и на макушке вздыбились хохолком.

— Вы зачем меня искали? Что хотели сказать? — перебил он рапорт о прибытии.

Ветров начал было рассказывать об избиении Мартиросова, но майора этот рассказ нисколько не взволновал.

— А как вы оказались там, за окном? — неожиданно спросил он.

— Гулял, — ответил Ветров.

— Хо, все училище смотрело «Подвиг разведчика», а вы в это время гуляли.

— Так точно! — подтвердил Ветров и перекрестил пальцы на левой руке, чтобы избежать кары за явную ложь.

— Почему вы гуляли под окнами именно нашей комнаты?

— Я прибежал туда, когда услышал удары и ругань.

— И как выглядел Мартиросов?

— Он одной рукой зажимал разбитый нос, а другой поддерживал брюки.

— Скажите, какая правдоподобная деталь, — произнес с сарказмом майор, а Женя, почувствовав насмешку, с вызовом сказал:

— Не подобная, а правдивая.

— Пусть будет так. Но зачем ему понадобилось поддерживать брюки?

— Старшина Сердюк отказал ему в выдаче положенного обмундирования, и он решил обмундироваться сам …

— Ах, какой плохой старшина Сердюк! Он сам рассказал вам об этом?

— Нет, об этом мне рассказал сам Мартиросов.