Игорь Лощилов - Отчаянный корпус

Алишер снова попытался призвать друга к осмотрительности, но в конце концов был вынужден согласиться. Только настоял, что в интересах дела нужно действовать постепенно: не идти сразу наверх, а начать с того же Сердюка и попытаться объяснить, какими неприятностями грозит ему дальнейшее преследование Мартиросова.

— Словом, поставим ультиматум, — заключил он, — либо Сердюк глушит дело, либо мы предъявляем ему публичное обвинение.

Едва прозвучал сигнал на большую перемену, они отправились в пятую роту. Сердюк находился в каптерке, сплошь заваленной сданным имуществом, но сейчас было не до порядка: согласно расписанию, рота сегодня выполняла учебные стрельбы из мелкокалиберной винтовки, и на старшине лежали заботы по материальному обеспечению столь важного мероприятия. Друзья вошли, когда Сердюк вскрывал полученный на складе ящик с патронами.

— Я занят, — резко сказал он, не поднимая головы.

— Гражданин Сердюк, мы пришли с ультиматумом, — четко сказал Алишер.

Обращение прозвучало так необычно, что старшина тут же оставил свой ящик и вскричал:

— Вы что, забыли, где находитесь? Тогда я прочищу вам мозги!

Ветров не сдержался и выступил вперед:

— Чистить не надо, мы в суворовском, а не в сапожном.

Алишер оттянул его назад и продолжил как ни в чем не бывало:

— Ультиматум такой: либо Мартиросов сейчас же возвращается в роту, либо мы рассказываем генералу, как вы его избили.

— Брехня! — еще громче вскричал Сердюк. — Разве товарищ генерал поверят такой брехне?

— Увидит Мартиросова и поверит. Доказательство налицо.

— А они про ваши доказательства уже знают, — Сердюк заметно успокоился. — Мартиросова этими доказательствами прошлой ночью товарищи наградили, так что я тут ни при чем. Конечно, погорячились ребята, их можно понять…

Ветров возмутился, он впервые встречался с такой наглой ложью взрослого человека, и кого — старшины, который поминутно всех воспитывает и делает замечания.

— И вас я понимаю, — продолжал полностью пришедший в себя Сердюк, — потому как войсковое товарищество для нашего брата военного — наипервейшее дело. Понимаю и про ваше безобразное поведение докладывать пока не стану, но учтите — пока! А теперь идите и не мешайте мне работать.

— Вы лжете, вы подло лжете, — не выдержал Ветров, — я сам, своими глазами видел вчера, как вы его избивали, слышал, как ругали последними словами. Сам, вот отсюда, из этого окна. Да вы просто… вы… вы…

И тут против ожидания Сердюк обрадовано всплеснул руками и заговорил, обращаясь только к Алишеру:

— Ну, слава богу, нашелся. Я все время думал: не мог Мартиросов один на такое дело пойти, всенепременно должен быть у него пособник, чтобы ворованное принимать и куда-то относить. Вот он и проговорился: сам, говорит, под окном стоял. Теперь, понятное дело, тайник ихний надо искать. Или сами будете признаваться? — он наконец глянул на взбешенного Ветрова.

— Да как вы смеете? Вы сами вор! — крикнул тот.

— Значит, признаваться не будете, — заключил Сердюк, — ну ничего, попадете в военную прокуратуру, там все расскажете, как миленькие, там вас научат свободу любить…

Алишер прервал:

— Значит, наш ультиматум вами отвергается, гражданин Сердюк?

— Вон отсюда! — закричал снова потерявший самообладание Сердюк. — Не то услышите такой ультимат…

На него все-таки здорово действовало это неуставное обращение.

Друзья покинули каптерку, но Ветров еще долго не мог успокоиться, возмущаясь лживостью старшины. Алишер слушал молча, лишь однажды укорил: не надо было говорить, что мы располагаем свидетельством избиения, ибо такой важный козырь может быть неверно истолкован. Женя, однако, укора не понял, поскольку то, что совершилось у него на глазах вчера вечером, являлось очевидным фактом, простым и понятным даже первокласснику, таким, как «мама мыла раму», и не могло быть истолковано иначе, чем было. Они зашли в канцелярию роты и, не найдя там майора Мамедова, поспешили в политотдел.

Помощник начальника политотдела по комсомольской работе лейтенант Беляков радостно бросился к Алишеру с протянутой рукой — тот был группкомсоргом, а активистов Гусек всегда отличал.

— Как дела? Как подписка на заем? Учтите, ваш почин — дело большой политической важности, мы намерены придать ему громкое общественное звучание, — зачастил он и повел Алишера к своему столу. А Жене просто сунул руку, даже не взглянув в его сторону. Тот так и остался стоять у двери, пока Алишер излагал суть дела.