Игорь Лощилов - Отчаянный корпус

Ваня поднял руку и хриплым голосом начал другую песню, с которой они тоже ходили строем:

К нему тут же присоединились остальные… Голоса крепли, набирали силу, и враги, окружившие дот, притихли, понимая, что происходит нечто необычное. Саша подошел к нише, где хранился боекомплект…

Он резко ткнул взрыватель находившегося в руках снаряда в бетонную стенку. Раздался оглушительный взрыв — вместе со снарядом взорвался и весь боекомплект. На месте дота образовалась огромная воронка, поглотившая защитников и окруживших их врагов.

Километрах в двадцати западнее Гатчины можно видеть остатки прежнего Красногвардейского укрепрайона. На некоторых дотах установлены мемориальные доски, свидетельствующие о том, что летом 1941 года здесь шли ожесточенные бои с немцами на подступах к Ленинграду. Но большинство укреплений сравнялись с землей — иные разрушены огнем противника, другие взорваны самими защитниками. На этом месте растет густая трава, цветут ромашки, и внешне уже ничто не напоминает о том, как в жару 41-го здесь стонала земля, принимая в свои объятия павших. Но если приникнуть к ней и немного полежать, устремив глаза в небо, то до тебя донесутся звонкие голоса мальчишек.

Они проникнут в тебя сквозь неумолчный звон лета и напряженное гудение мохнатых шмелей, сквозь звуки жизни, за которую они сложили юные головы…

Суворовское училище занимало добрую половину городского квартала. Приземистое старинное здание, широко раскинув крылья, охватывало просторный двор. В глубине его за толстыми стволами вековых каштанов виднелся главный вход, охраняемый двумя трехдюймовыми пушками. Они смотрели на бывшую главную площадь, превращенную теперь в огромный пустырь, где добывался строительный камень, — время от времени там бухали взрывы, и в училище позвякивали стекла. До недавней поры внешний мир только тем о себе и напоминал. Лишь после того как исполнилось четырнадцать лет, в нем стали различаться тонкие голоса и дробный топот девчонок, бегущих в соседнюю школу.

Но как бы властно ни заявляла о себе природа, затворническая жизнь мало способствовала развитию этого направления. Более важным следствием мужания явились первые попытки задуматься о своем месте в жизни и превратить осмысленные отвлеченности в конкретные поступки. В них все явственнее проявлялись личности взрослеющих мальчиков, подобно тому как оживает при акварельной раскраске начальный черно-белый набросок.

Молодой мозг бурлил, открывал новые истины, искал и находил кумиров среди литературных героев, осмелившихся бросить вызов обыденности. Печорин, Базаров, Рахметов властвовали над юношескими умами более, чем страдающие от любовного недуга высокомерные франты из прошлого или простые героические современники. Переполненные новыми, неожиданными мыслями, юноши не могли таиться и чутко прислушивались к резонансным отзвукам. Пришла пора для настоящей дружбы — верного признака созревающей души.

Нельзя сказать, чтобы это чувство было им совсем неведомо. Они пришли сюда десятилетними пацанами и уже долго жили вместе. В училище более всего почитались сила и ловкость, поэтому сначала выделились те, кого природа щедро оделила этими качествами с рождения. Добившиеся внимания лидеров отплачивали им преданностью и полнейшей самоотверженностью, но ничего более предложить не могли, а в дружбе так важно равноправие! Только теперь, с обретением собственного достоинства, они стали внимательно приглядываться друг к другу.

Их было трое друзей, и каждый имел свои принципы.

Самым выдающимся по праву считался Алик Новиков. У него была большая голова, что вызывало немалые трудности в подборе фуражки. Умное лицо восточного типа дало основание для прозвища Алишер, после просмотра кинофильма об узбекском мудреце и поэте. Новиков обладал поистине железной логикой, дававшей возможность объяснять непонятные явления и находить неопровержимые аргументы в споре, отличался безукоризненной честностью, независимостью суждений и каким-то врожденным чувством справедливости, поэтому привлекался для разрешения товарищеских конфликтов. Роль миротворца Алишер исполнял охотно, ибо в будущем хотел посвятить себя военной юриспруденции. Среди ребят, почти поголовно мечтающих стать летчиками, это намерение не вызывало ни понимания, ни симпатии. Но что за дело? Алишер мало считался с общепринятыми суждениями и на все имел свое особой мнение. Его главный принцип — говорить правду и только правду — был вырезан на ластике в виде латинского выражения: Vitam impredo vero. [4] Жизнь правде посвящать ( лат. ). Этой печаткой помечались все его бумаги. Алишер вообще был неравнодушен к латыни и часто произносил ее чеканные мудрости.