Игорь Лощилов - Отчаянный корпус

С Алишером всегда было интересно поговорить об общих знакомых. Он не обладал такими скрупулезными сведениями, как Сережка Ильин, фиксирующий данные о каждом кадете. Предметы его интересов обладали странной избирательностью, зато о каждом из них он мог рассказать интересные вещи, ибо поддерживал со многими постоянную связь. В их числе находился и Сократ — С.О. Кратов, который в течение пяти лет был у них офицером-воспитателем. Он, как оказалось, окончил педагогический институт и после увольнения из армии стал преподавать в нем.

— С Семеном Осиповичем мы регулярно переписываемся, — рассказал Алишер. — Он на редкость интересный человек, тот тип кондового мужика, проложившего путь собственным разумением и трудом. Но сам он считает, что всему обязан нашему отделению. Мы, видите ли, все время заставляли его тянуться и своими насмешками возбудили желание учиться. Я тут задумал одну вещицу — повесть из жизни суворовцев. Хотелось нарисовать не сусальные картинки, а дать настоящую правду, то, что было на самом деле. Семен Осипович горячо поддержал и вот что прислал мне в помощь.

Алишер полез в шкаф и достал аккуратно переплетенную книжку. Ветров раскрыл и ахнул — это был журнал «Беседы Сократа», журнал, основанный им и заботливо продолженный следующими поколениями. Он растроганно листал пожелтевшие страницы, находя собственноручные записи и удивляясь своему нескладному почерку. Многое теперь казалось наивным и не очень смешным, особенно если не знать предшествующих обстоятельств.

Э-эх, дорогой Семен Осипович, сколько же пришлось вам хлебнуть со своими воспитанниками — робкими и дерзкими, скромными и нахальными, чистюлями и неряхами, старательными и неслухами, но всеми одинаково помраченными и не замечавшими вашего педагогического такта и неимоверного терпения.

— Мальчики, ужинать! — позвала Мария.

Тема застольного разговора нашлась не сразу. Ветров поинтересовался писательскими делами, но услышал в ответ что-то весьма неопределенное и понял, что литературы лучше не касаться. Затем разговор лег в традиционное для советских кухонь политическое русло. Алишер постепенно разговорился, суждения приобрели характерную для него основательность и логическую четкость. Ветров слушал не без зависти, отмечая, что в умении ставить и анализировать проблемы товарищ сохранил былое превосходство. Все-таки странно, насколько прочно сохраняются в нас юношеские впечатления и привязанности: ученики нередко превосходят своих учителей в зримых отличиях, но по-прежнему считают их мнение непререкаемым. Вот и он, со своими многочисленными знаками учености охотно признает, что его неостепененный товарищ видит дальше и глубже.

Алишер досадливо поморщился — меркантильные заботы жены казались не очень уместными, после ужина он увел гостя в свое прокуренное логово. Там он закурил новую сигарету и, основательно расположившись на скрипучем венском стуле, участливо спросил:

— Так что у тебя случилось?

И Ветров рассказал все как есть, с самого начала. Как был послан с неожиданным и вроде бы мелочным заданием в Озерное, чтобы дать оценку предложенного местным офицером способа сжатия сообщений, причем ему сразу дали понять, что оценка должна быть отрицательной. Но предложение того не заслуживало и, больше того, нашло неожиданную интерпретацию в его новой разработке. Ему вообще показалось, что в гарнизоне служат хорошие, добросовестные офицеры, у них толковые руководители, пользующиеся авторитетом и уважением, недаром одного из них выдвинули кандидатом в депутаты. Тем непонятнее оказалась предубежденность представителя политуправления, который будто нарочно хотел их скомпрометировать и, не найдя у него поддержки, устроил никому не нужную проверку. Ветров подробно остановился на своей встрече с Ильиным, который пообещал защитить Микулина, но, по-видимому, что-то не сработало, ибо в Озерном сейчас развернута самая настоящая «охота на ведьм». Ему непонятно, почему к технической проблеме проявлен столь необычный интерес, а у всех, соприкасающихся с ней, начинаются неприятности. Сначала они были у автора предложения Денисова, потом у поддержавшего его Микулина, а теперь в эту полосу попал и он сам. Кому это нужно?

Алишер сидел в клубах густого дыма. Сейчас он напоминал того волшебника из послевоенной экранизации «Золушки», который готовился сделать всем что-то приятное. Задав несколько уточняющих вопросов, «волшебник» задумчиво заговорил: