Анатолий Чехов - Кара-курт

Али-ага перечислил еще с десяток имен, на кого могли бы положиться пограничники.

— Все объясни, — сказал Яков. — Мы должны очень быстро узнать, где прячутся эти бандиты. Нужны проводники в горы, а перво-наперво потребуется проводник в Кара-Кумы Аббаса-Кули ловить. Такой, чтоб знал пески не хуже, чем ты — родной Дауган.

— Знаю такого человека, — отозвался старик. — Он-то и видел Аббаса-Кули. Только пойдет ли? Трус — не пойдет, смелый — для себя смелый. Каждый хочет знать, ради чего идет. Пески знает, как свой мелек, — продолжал Али-ага. — Молодой был, в Кара-Кумы караваны водил. Революция пришла — испугался, за кордон убежал...

— Проводник, а революции испугался? Что ж, он баем был?

— Какой бай? Самый бедный дехканин. Ему другие сказали: «Уходи», он и ушел. Сам не понимал... Не знаю, пойдет ли?

Али-ага с сожалением почмокал губами.

— Немножко обидели вы его, — продолжал старик. — На восемь лет в Воркуту загнали.

— Зря не загонят, — сказал Яков. — Значит, заслужил. Может быть, еще кого вспомнишь?

— Не знаю, Ёшка, не знаю, — возразил Али-ага. — Если другой кто с коровой через гулили перейдет, его два дня подержат и обратно отправят, а Хейдару восемь лет дали...

— А зачем он с Аббасом-Кули пошел? — возразил Кайманов. — Аббас-Кули коров не пасет.

Али-ага скупо рассмеялся, покачал головой.

— Ай, глупый-глупый Али-ага! Как раньше не догадался! Выходит, ты Хейдара лучше меня знаешь. Так бы и спросил: зачем Хейдар в пески ходил, зачем Аббаса-Кули видел, зачем бродит по горам, о чем с людьми говорит?

— Ну вот я тебя и спрашиваю. — Кайманов тоже рассмеялся: — Скажи мне, какой человек Хейдар, зачем через пески в Дауган пришел, зачем с Аббасом-Кули говорил?

— Откуда я знаю, Ёшка? Могу только сказать то, что люди говорят. Хейдар Махмуд-ага почти такой яш-улы, как я: сухой, крепкий, как саксаул, не смотри, что терьяк курит. В песках может сутки идти — не остановишь. Пустыню и горы, как свой мелек, знает. Только не пойдет он с вами в Кара-Кумы, ему Аббас-Кули приказал не в песках — здесь, на гулили, быть.

Яков едва сдержался, чтобы не показать старику свое раздражение.

— Что-то у тебя, яш-улы, — сказал он, — Аббас-Кули сильнее и погранвойск, и Советской власти. Почему его Хейдар боится? Почему он в пески не пойдет?

— Ай, Ёшка, — со вздохом ответил Али-ага. — Ты спросил, когда увидел меня: «Почему такой печальный, яш-улы Али-ага?» Я тебе ответил: бандиты Аббаса-Кули схватили в песках на Ташаузской дороге четырех женщин. Ай, Гюльджан, Гюльджан, внучка моя, — снова запричитал старый Али. — Зачем отпустил я тебя с Фатимой в Ташауз! Что, если эти проклятые выродки схватят мою девочку, как схватили дочку Хейдара Дурсун?..

Горестно причитая, старик закрыл глаза, раскачиваясь из стороны в сторону. В сумраке сеновала лицо его казалось темнее обычного. Пряно пахло свежим сеном. Тонкие, как лезвия ножей, лучи солнца пробивались сквозь щели в дощатых стенах. Уже чувствовалась подступавшая и сюда дневная жара. Кайманов не мешал старому Али горевать вслух, чувствуя некоторое смущение. Не трудно было додумать то, что не сказал ему старик. Угрозы Аббаса-Кули Хейдару — не шутка. Бандит взял заложников. Для острастки, вздумай Хейдар что-либо предпринять, Аббас-Кули тут же зарежет Дурсун — мать двоих детей, еще и позаботится, чтобы об этом узнало как можно больше народу. Наконец Яков прервал причитания старика.

— Не надо так горевать, яш-улы, — мягко сказал он. — Для того и пришел к тебе, чтобы посоветоваться, как лучше поймать этих бандитов, чтоб спокойно люди ходили по нашей земле и в горах, и через пески в Хиву, и Ташауз. Скажи лучше, где этого Хейдара найти? Думаю, что сумею его уговорить.

— Откуда я знаю, Ёшка? — ответил Али-ага. — Говорят, Хейдар на текинском базаре табаком торгует.

— Скажи лучше — терьяком, — поправил его Кайманов. — Терьяк раз в двадцать дороже будет.

— За руку его не держал, сказать не могу, — возразил Али-ага.

— Бо´лды, яш-улы, — сказал Яков, — если чувствуешь себя хорошо, прошу тебя, поедем со мной в город, поможешь найти Хейдара Махмуда-ага.

— Конечно, поедем, Ёшка. Как скажешь, так и поедем. Надо ехать!

— Я его только издали видел, когда он свататься к нашей Сюргуль приходил.

Али-ага с сомнением покачал головой.

— Что же, он на старости лет хочет вторую жену взять? — спросил он. — Зачем ему? Надо свою Патьму искать...

— Яш-улы, хочу у тебя еще спросить, — сказал Яков.

— Давай, Ёшка, спрашивай, — с готовностью ответил старик.