Анатолий Чехов - Кара-курт

— Ай, бо´лды, — неожиданно легко согласилась Сюргуль. — Отвяжу, пожалуй. Ты думаешь, он так просто кричит? Думаешь, так просто старая Сюргуль к тебе пришла? Ай, думаю, пусть я пропаду, пусть какой шайтан в меня через окно стрельнет, все равно пойду Ёшке скажу. Иди к своему дружиннику Чары-Мураду, — продолжала она, — спроси, какой воровской человек к нему пришел?

— Откуда? Через границу? — Яков сделал вид, что крайне встревожен, сам мысленно с облегчением вздохнул. Вот, оказывается, что! «Дружинник» Чары-Мурад, тот самый великолепный охотник, которым Ястребилов пытался щегольнуть перед полковником Артамоновым, живет в соседнем ауле и, видимо, ни сном, ни духом не знает ни о «воровском человеке», ни о разговоре Якова с Сюргуль. Но пока Яков со своими пограничниками будет нестись за три километра к Чары-Мураду, искать у него этого не существующего «воровского человека», Имам-Ишан спокойно придет к Сюргуль, вручит ей пароль Фаратхана. Что ж, прекрасная мысль! Ай да старушка!

— Что ж ты молчишь? — напустился он на Сюргуль. — Когда пришел? Кто его видел? Как его зовут?

Остро наблюдавшая за ним Сюргуль, видимо, осталась довольна его тревогой. Не скрывая усмешки, ответила:

— Ай, Ёшка, смотрю я на тебя и смеюсь: зачем у тебя три красных камушка на воротнике? Зачем через плечо узкий ремешок надел, наган носишь? Ты начальник, ты и догадайся. Я тебе и так много сказала.

— Ладно, джан Сюргуль, зачем нам ссориться? — миролюбиво сказал Яков. — Спасибо тебе за ту большую весть, что мне принесла. Давай побудь еще в гостях, выпей еще чаю с моей женой Олей. А мне надо спешить. Пойдем к дружиннику Чары-Мураду этого воровского человека искать.

— Иди, Ёшка, иди, хорошенько ищи, — напутствовала его Сюргуль. — Этот человек с врагом моего мужа Джамалом дружил.

Яков бегом пересек двор комендатуры, оставив окна канцелярии открытыми, принялся звонить по телефону, отдавать команды, стараясь поднять как можно больше шума. Через несколько минут со двора резервной заставы выехала группа пограничников во главе с сержантом Гамезой, галопом промчалась по улицам аула. Спустя несколько минут с другой группой, продолжая отдавать команды, выехал сам Кайманов.

Краем глаза Яков видел, что Сюргуль до конца выдержала характер, оставаясь вместе с Ольгой на крыльце дома начсостава, слабо освещенном электрическим светом из зашторенных окон.

Промчавшись с «поисковой» группой, Кайманов выехал за пределы аула, обогнул склон сопки, в глубокой лощине которой дожидался Гамеза с отделением пограничников.

Кайманов спешился, передал повод своего Прогресса Гамезе, проинструктировал командира отделения, как действовать дальше, направился к дому кузнеца Мухтара.

На улицах ночная темь. По военному времени все экономили свечи и керосин. Из темноты доносились привычные звуки и шумы. Сонно, с подвываниями, брехали собаки, в сопках перекликались сычи. У дома кузнеца все тихо, никаких признаков тревоги. Яков встретил в условленном месте Галиева, принял рапорт: «За время наблюдения без происшествий, Изосимов и Белоусов контролируют все подходы к дому», вошел во двор, постучал в дверь.

На стук вышел старик с фонарем «летучая мышь», отстраняясь от света, стал пытливо всматриваться в темноту, определяя, кто пришел, затем довольно безучастно сказал:

— Салям, лечельник... Давай заходи...

— Салям, яш-улы, как живешь, как работаешь?

— Как все живут, так и я...

— Кто к тебе сегодня пришел? Почему не сообщил нам?

— А ты откуда знаешь? — спокойно спросил Мухтар.

— Как не знать: солдаты гнались от самой границы, следы к твоей кибитке привели.

— Какие-такие следы? Никакие следы не знаю, — ответил старик. — Не веришь, иди смотри.

— Ай, яш-улы, яш-улы, я всегда тебя так уважал, — сказал Яков. — Всем говорил, что ты наш верный друг, а ты сказать не хочешь, жизнью рискуешь, чужого скрываешь...

Мухтар, видимо, колебался, Яков усилил нажим:

— Пришла к тебе какая-то сволочь, ты ее прячешь. С плохим ведь он пришел...

Старик не ответил, опустил голову, задумался. Испытующе, снизу вверх посмотрел на Кайманова:

— А ты его не убьешь?

— Зачем убивать? Поговорить да расспросить надо, откуда он, кто его послал...

Неожиданно старик скупо улыбнулся, словно у него с души камень свалился.

— Ну, ладно, хорошо, сейчас покажу. Иди за мной.

Вслед за Мухтаром Яков вышел в сени, где почти в каждом туркменском доме или кибитке устраивают под полом хранилище для зерна. На уровне пола роют яму, похожую на тандыр, широкую внизу, с узкой горловиной вверху. Стены ямы обмазывают и обжигают, получается просторное, сухое помещение, куда можно ссыпать пшеницу, ячмень, джегуру, любое зерно.