Олдржих Шулерж - Всегда настороже. Партизанская хроника

— Ну скажи тогда название своей деревни.

— Подоланки, — недовольно проворчал Вибог: он не любил, когда его расспрашивали.

Тщетно искали они Подоланки. Тогда он подсказал им:

— Челядна. Че-ляд-на. Френштат.

Они недоуменно покачали головой. И вдруг командир ткнул пальцем в карту. Они снова поднесли карту ему к глазам. Вибог прочел название своей деревни. Оно было напечатано жирным шрифтом, а внизу пером было приписано название по-русски. Вибог кивнул. И тут ему показалось, что они готовы чуть ли не избить его. Особенно горячился самый молодой. Он даже замахнулся на него. Но Николай остановил его, и Вибогу пришлось снова смотреть на карту. Он поглядел и теперь уже уверенно показал, где они находятся.

Парашютисты возбужденно говорили, спорили, чертыхались. Вибог понял, что их должны были сбросить немного дальше на восток, на словацкой стороне. Они спорили, а он вслушивался: ему казалось, что звуки выстрелов снова приближаются. Пес начал испуганно взвизгивать. Вибог взял Николая за плечо и показал в сторону Подоланок.

Командир что-то крикнул своим и повернулся к Вибогу. Он говорил по-русски, но Вибог понял его и молча направился в сторону дома. Русские пошли следом, неся тело убитого товарища.

Они были уже близко от дома, когда внезапно началась ожесточенная стрельба с двух сторон. После первой же очереди захрипел тот молодой, вспыльчивый. Режон тоже перевернулся вверх брюхом, взвизгнул, дернулся и застыл на месте. Теперь десантники уже не молчали. Они схватились за автоматы и обстреляли лесок. Но враг был сильнее и мог скоро получить подкрепление. Кто знает, как бы обернулось дело, если бы с противоположной стороны не раздались автоматные очереди. Немцы отвечали все реже, пока их выстрелы не смолкли совсем.

— Наши! — крикнул Николай.

Это и в самом деле были остальные парашютисты из неудачно сброшенной группы. Времени для долгих радостных излияний не было. Преследователи приближались. Вибог повел русских к дому.

Беднягу, убитого в воздухе, пришлось оставить в лесу, а раненого они несли. Он страшно хрипел, но вскоре затих.

«Не успели оглянуться, как уже двое мертвых», — подумал Вибог. И ему стало стыдно, что он с жалостью вспоминал своего Режона. Пес был хороший, долго жил у него, но все же это был пес. А тут люди…

Осталось одиннадцать человек. Вибог повел их к сараям за домом. Но было уже поздно — стреляли со стороны дома. Вибог и парашютисты оказались в кольце. Вибог знаком дал понять командиру, что выведет группу из окружения. И они двинулись звериными тропами через старый лес и заросшую подростом вырубку, шли не разбирая дороги, все время напрягая слух. Вибог убедился, что русские свое дело знают. Они шли легким, скользящим шагом и даже в темноте не теряли друг друга из виду. Их не надо было предупреждать, чтобы они не наткнулись на дерево или не свалились в яму. Вибог понял, что эти люди в лесу как дома, и почувствовал к ним еще большее расположение.

Он провел их склоном Даличан и лесом, что между вершинами Смрк и Кнегине, к первым домикам Горной Челядны. Вибог знал в этой деревне каждого и сразу нашел подходящий дом. Там он и оставил парашютистов.

Вибог пробыл в деревне до утра. Возвращаясь в Подоланки, думал, нашли ли немцы двух мертвых партизан, когда прочесывали лес. Вспоминал и бедного Режона. Навстречу ему то и дело попадались рыскавшие по округе каратели. Он вежливо здоровался с ними, а про себя посмеивался. Так дошел он до своей пустоши. И здесь, не успев даже открыть дверь, сразу увидел направленные в его сторону автоматы.

Ночью Папрекарж неожиданно проснулся. Глядел в темноту и долго не мог понять, в чем причина охватившей его тоски. Во дворе залаяла собака, и он все понял. Он еще не отвык от тюремной жизни. Там, в тюрьме, он каждую ночь слышал под окном шаги охранника и бешеный лай сторожевых собак.

Он так и не уснул больше. Этот лай собак напомнил ему о первом допросе. Несколько дней его продержали в холодной камере, и это сразило его. Пребывание в одиночке постепенно ослабляло его волю.

Наконец гестаповец Слижек-Штюрмер отвел его к комиссару Гинтингеру. Тот задавал вопросы и печатал на машинке ответы, Слижек-Штюрмер переводил.

Подробно анкетные данные: родился тогда-то и там-то, окончил педагогический институт, работал учителем там-то и там-то, во время мировой войны был сначала прапорщиком австрийской армии, затем легионером… стоп!

— Почему вы нарушили присягу, которую давали императору? Почему вступили в легион?