Виталий Мелентьев - Фронтовичка

Валя не отвечала, Она видела предвесеннее девичье томление и уже не подсмеивалась над ним: что-то сдвинулось в ней, что-то стало не таким, как прежде. Нет, это уже был не тот холод, который однажды проник к ней в душу, но и теплоты в этой душе еще не было.

С памятного дня неудачного поиска Валя уже знала, что ее артистическая карьера случайна. Что будет дальше, она еще не представляла, но все-таки стала готовиться к будущей суровой жизни. Такой жизни, в которой она будет не только не хуже, а может быть, даже лучше многих солдат и командиров, допускающих бессмысленную смерть товарищей.

Готовясь к этой новой жизни, Валя Радионова прежде всего занялась своим телом. Она решила, что тело это должно быть таким же сильным и выносливым, как у любого бойца-мужчины. Утром она вставала раньше всех в избе-общежитии и, крадучись, выходила на закрытый со всех сторон двор. Там она делала зарядку, подтягивалась на откосинах, лазила на столбы и прыгала через сломанные сани. Потом, распарившись, растиралась снегом.

Ей казалось, что у нее слабы мышцы рук. Поэтому она взяла на себя добровольные обязанности по дому: носила воду из самого дальнего колодца, доказывая, что вода там самая вкусная, таскала дрова и даже начала колоть их.

Когда в избе никого не было, она тренировалась в приемах самбо: хватала воображаемую руку с воображаемым ножом, выворачивала ее и швыряла на пол орущего от внезапной боли воображаемого противника. Потом она училась наносить удары ребром ладони по шее, резко нажимать на уязвимые точки сухожилий, бить кулаком, коленом, ногой и головой. Вероятно, это было смешно — драться с воображаемым противником, но ведь и боксеры тоже тренируются с набитой опилками грушей, а потом идут в настоящий бой.

По вечерам, отправляясь на передовую, она передавала Виктору гитару и просила его идти впереди. Виктор вначале смущался и старался не оглядываться. Но наконец его разобрало любопытство, и он увидел, что, передав гитару, Валя легко побежала назад, а потом бегом вернулась к нему.

— Ты что? — удивился он.

— Просто разминаюсь. Тренируюсь, — уклончиво ответила Валя.

Виктор неожиданно обрадовался и предложил тренироваться вместе. С этого дня на передовую и с передовой они только бегали, и вскоре длинноногий Виктор стал посмеиваться над своей партнершей: она всегда отставала.

За несколько недель упорной тренировки Валя похудела, стала стройней, но, пожалуй, подурнела: спа́ла легкая округлость щек, под глазами появились тени. Заглядывая в потемневшие, горящие затаенным, ровным огнем Валины глаза, Лариса недоверчиво качала головой:

— Дуришь ты что-то, девка… Ой, дуришь.

Ларисино недоверие усилилось, когда Валя, решив, что ей не следует забывать немецкий язык, пришла в разведотделение штаба и попросила какие-нибудь немецкие документы.

— Мне нужно переводить… для практики.

— А вы знаете немецкий язык? — с отличным, истинно берлинским акцентом спросил у нее начальник разведотделения, моложавый майор Онищенко.

— Да. Знаю. Но боюсь, что начинаю забывать, — тоже по-немецки ответила Валя.

У майора был пристальный и слегка насмешливый, изучающий взгляд и располагающая улыбка, белозубая и широкая. И Валя очень легко рассказала ому о себе. Взгляд у Онищенко стал озабоченным и жестким. Он деловито спросил уже по-русски:

— Не собираетесь ли вернуться в разведку?

— Я еще не знаю куда, но куда-нибудь из ансамбля уйду.

— Я говорю о разведке, — строго сказал майор.

Валя внимательно посмотрела на него и, не меняя тона, очень спокойно, с долей доверительной задушевности, сказала по-немецки:

— Я вам ответила: я еще не знаю, куда пойду!

Майор переложил на столе бумаги, располагающе улыбнулся и ответил по-русски:

— Хорошо. Я дам вам для перевода несколько солдатских писем. Вас это устраивает?

— Да, — все так же по-немецки ответила Валя. — Это позволит провести практику в разговорном языке.

Они расстались настороженно и в то же время чем-то довольные друг другом.

Окончив перевод писем, Валя отнесла их майору Онищенко, который, не глядя, сунул их под бумаги на столе и уже с совершенно обвораживающей улыбкой предложил:

— А не проехаться ли нам к разведчикам?

— Ну… если это нужно…

Майор крикнул в закрытую дверь:

— Сизов, запрягай! — А потом почти вплотную подошел к Вале и положил свою маленькую, белую руку на ее плечо, на новенький, недавно вшитый погон. — Вы любите санные прогулки?