Виталий Мелентьев - Штрафной удар

Августовская ночь изредка роняла беззвучную звезду, и она, скатываясь по черной глади, вызывала смутное ощущение тревоги и жалости о чем-то утраченном.

Впереди зарницами перекатывались сполохи артиллерийской дуэли: вспышки выстрелов казались светлее и яростней, чем отсветы от взорвавшихся снарядов.

После удачного, но все-таки вялого наступления Красной Армии войска обеих сторон на этом участке фронта приостановились. Сплошной линии обороны еще не существовало, хотя немцы сумели зацепиться на заранее подготовленных пленными и согнанными местными жителями укреплениях. Но их не успели построить, и потому вместо сплошных траншей противник довольствовался огневой связью отдельных опорных пунктов, промежутки между которыми перекрывались патрулями и минными полями.

Войска обеих сторон принимали пополнение и технику, подвозили боеприпасы и горючее, рыли траншеи и ходы сообщения. Общее положение еще не прояснилось, и командующий фронтом, не имея ни подтверждения, ни отмены ранее полученных директив, медлил с нанесением сильного удара, который позволил бы сразу взломать еще не устоявшуюся оборону противника и вывести на оперативный простор подвижные механизированные соединения. Эта нерешительность, медлительность невольно передавалась по нисходящей…

В Н-ской армии тоже наступило относительное затишье. Танкистов вывели в резерв, и они стояли в лесах, ремонтируя технику, приучая к новым танкам и фронтовым порядкам пополнение. Иногда молодежь проверяли в бою: стрелковые дивизии все время вели короткие бои-схватки с противником, отвоевывая высотки, деревеньки, перерезая дороги. Пехоту поддерживали танкисты.

Вся эта не входящая в сводки Совинформбюро боевая деятельность требовала постоянного напряжения сил, расхода боеприпасов и, к сожалению, крови: фронтовые ППГ – полевые подвижные госпитали – почти пустовали, но в медсанбатах и армейских госпиталях работы хватало…

Доставалось и разведчикам. От них, пожалуй, требовали даже излишне многого. Следовало постоянно уточнять зыбкий передний край обороны противника, следить за сменой его частей и подразделений, что, в сущности, являлось обыденной работой, но еще и беспокоиться о предстоящем, как всем казалось, неминуемом наступлении. Никому не верилось, что армии придется закрепиться на достигнутых рубежах. Хотелось опять идти вперед, пусть с кровью, со смертями, но все-таки вперед.

А разведка на предстоящее наступление требовала дополнительных сил и средств. Между тем они поубавились и в период подготовки предыдущего удара, и в ходе сегодняшней боевой деятельности.

Вот почему майор Лебедев был не то что недоволен, а озабочен новым приказом: организовать прощупывание дальних тылов противника, определить возможные пути продвижения крупных механизированных колонн в обход опорных пунктов в направлении крупного областного центра, в еще далеком тылу врага, а главное, уточнить его резервы.

Задание предусматривало посылку в тыл квалифицированных, всесторонне подготовленных офицеров. А где таких набрать? Хороших специалистов, дельных и смелых офицеров, конечно, много. Но ведь нужны люди, владеющие еще и данными, и опытом разведчика. Лебедев мысленно перебирал всех офицеров полковой и дивизионной разведки и с грустью понимал, что нужных ему универсалов не так уж много… Некоторых, конечно, могут заменить на время их отсутствия их помощники-сержанты, а некоторых и не заменишь: им, опытным, достались только что пополненные молодежью взводы, и они еще должны сделать из ребят настоящих разведчиков.

Всего следовало послать в тыл три – четыре группы. Руководителей двух Лебедев мысленно определил, для третьей годились две кандидатуры, а вот для четвертой… Для четвертой оставался только младший лейтенант Андрей Матюхин.

Младшим лейтенантом Матюхин стал в госпитале, куда попал после предыдущей разведки. Ему ампутировали отдавленные танковой гусеницей фаланги двух пальцев на ноге. Он слегка прихрамывал, точнее, не прихрамывал, а как бы не верил в свою неудачливую ногу и ставил ее на землю более осторожно, чем другую, здоровую. Кроме того, у него было довольно серьезное ранение в грудь. Врачи даже собирались комиссовать его и перевести в нестроевые, но Матюхин попросил дать ему еще некоторое время на лечение.

По ночам он уходил за госпитальные палатки, бегал, прыгал, вместо турника приспособил крепкую ветку. Дней через десять он пришел к лечащему врачу и сказал: