Карел Рихтер - Совсем другое небо (сборник)

— Одного нет, — шепнул он капралу.

Они стали считать еще раз вместе. Капрал не терял присутствия духа и отрапортовал согласно инструкции: все в порядке. Офицерик долго проверял бумаги: цифры не совпадали с наличием. Наконец он возвратил бумаги капралу.

Пленные стояли в загоне… Одна пара была неполной…

А в углу загона лежал оставленный Яном мешочек с овсом. Когда офицерик заметил это, глаза его зажглись злорадством.

— Все в порядке? — спросил он капрала еще раз.

— Да.

— А это что? — офицерик указал на улику.

Капрал начал усиленно соображать, но, прежде чем ему что-нибудь пришло в голову, от колонны отделился седой пленный в обгоревшей шинели, спотыкающейся походкой направился в угол загона и, подняв мешок, натянул на себя его веревочные лямки. Капрал облегченно вздохнул.

— Na gut, — проговорил офицер. — Но не думайте, что вы легко отделаетесь. Я подам рапорт…

Сорок девять измученных до предела мужчин стояли по стойке «смирно», а один крохотный человечек, заложив руки за спину и испытывая блаженное чувство колоссального превосходства, прогуливался перед ними, вглядываясь в их лица. И вдруг на его лице отразилась нескрываемая радость. Он прыгнул вперед и вытащил из шеренги седого пленного с мешком Яна за спиной. Свой же, наполненный продуктами сельчан, седой пленный тщетно пытался прикрыть полой драной шинели.

Представьте себе эти два мешка из грубой льняной ткани! Они лежали у ног седого человека в обгоревшей шинели. Один из автоматчиков переводил на плохой чешский язык слова офицера:

— Один русский бандит убежал. Если он через три минуты не вернется, другой бандит, который ему помогал, будет расстрелян.

Представьте себе часы на руке у офицера. Секундная стрелка этих часов не знала милосердия. Ян как будто видел, как она перепрыгивала с деления на деление. Он будто слышал тиканье механизма, приводившего ее в движение. Это тиканье, как удары кувалды, билось в его мозгу. И опять перед его глазами пронеслись картины прошлого. Вот он бежит через молодые посадки и высокий лес. И видит свою мать. Мамочка!..

— Одна минута, — металлическим голосом произнес распорядитель жизни и смерти.

«Ты что тут делаешь, сынок?» — «Я… мамочка…» — «Ты опять убежал из школы?..» — «Мамочка, не сердись, я… я должен…»

Мать протягивает к нему руку и гладит его по лицу жесткой, потрескавшейся ладонью. «Из школы нельзя бегать, мальчик… Вернись… И извинись перед паном директором…»

— Две минуты, — произнес карлик офицер и вынул из кобуры парабеллум.

— К черту! Ты должен выдержать! Выдержать!!! — шепнул ему брат, но Ян его не слышал. Мысленно он уже плелся со своим товарищем во главе колонны.

— Что бы ты… — проговорил он. — Что бы ты сделал… на моем месте?..

Казалось, он не дождется ответа, но седой все-таки открыл рот. «Не так много осталось… что мы еще можем сделать…» — сказал он.

— Еще пятнадцать секунд, — произнес тот, который из-за своего малого роста никогда не знал покоя, и приставил пистолет к седому затылку.

В этот момент Ян отпустил руку брата, скинул с плеч почтальонский плащ, снял с головы фуражку и, преодолев барьер, медленно пошел к центру загона. Подходя все ближе к седому русскому, он смотрел ему прямо в глаза.

Он не говорил никому ни слова, так как знал, что все равно сделает это. Не раз ему хотелось поделиться своим замыслом с матерью, но в самый последний момент всегда воздерживался от этого. Он знал, что мать рассказала бы отцу, а тот, конечно, запретил бы ему эту затею. «Тебе в голову приходят одни дурацкие идеи!» — сказал бы отец.

Итак, он никому не проговорился. И вот как-то раз, в пятницу, сидя в полном одиночестве в комнате, принадлежащей теперь ему, ему одному, он взглянул на фотографию брата, висевшую над его постелью, которая уже давно не разбиралась, и вдруг понял, что больше не может ждать ни одного дня. Он сказал родителям, что в субботу едет со школой на экскурсию «по родному краю», продал Губачеку из седьмого «А» свою коллекцию марок и утром, на рассвете, сел в поезд, который провез его через четвертую часть территории республики и доставил сюда, в это место, где было совсем другое, чем над их домом, небо.

Казарма находилась недалеко от вокзала. Он всего лишь раз спросил, как к ней пройти, и вскоре увидел три больших здания, обнесенных забором из проволочной сетки. Между строениями стоял танк.

Он спешил всю дорогу. Ну а теперь он просто летел к воротам казармы.