Виктор Муратов - Перевал

Для Кутипова и Бориса Севидова была отведена комната на втором этаже. Шалве штурмманн Граубе приказал находиться в машине до особого распоряжения.

— Шляфен, шляфен [4] Спать (нем.). , — то ли сказал, то ли приказал он Кутипову, когда осмотр помещения был закончен и были приняты все меры предосторожности.

Кутипов внутренне оскорбился панибратскому отношению этого младшего командира войск СС. Но все же учтиво поклонился и отправился на второй этаж.

Борис Севидов смотрел на Кутипова с откровенной насмешливостью. Кутипов выдержал этот взгляд, молча снял тужурку и плюхнулся на диван.

— Думаешь, этот штурмманн за наши жизни печется? — проговорил Борис. — Просто держит нас под домашним арестом.

— Без тебя знаю, — буркнул Кутипов и отвернулся к стене, делая вид, что хочет уснуть.

— А эти фрицы сейчас шнапс трескают.

Под Кутиповым заскрипели пружины дивана.

— Ну что молчишь?! — повысил голос Севидов. — Так и будем торчать на гауптвахте до приезда Берка и твоего Николадзе?

— Твоего, моего, ну их всех к черту! — Кутипов рывком поднялся с дивана. — Там в багажнике у Шалвы коньяк. Ты понимаешь? Французский!

— Так в чем же дело? Я мигом через черный ход.

— Молодец, тезка, соображаешь.

Вскоре Борис вернулся с двумя пузатыми бутылками, и жизнь на втором этаже пошла веселее. Кутипов вышагивал по комнате, прислушиваясь к голосам, доносившимся снизу.

— Слышишь, тезка, до чего докатился лейтенант Борис Михайлович Кутипов? — возмущался он, кивая на дверь. — Да я бы и в денщики не взял этого Граубе.

— Се ля ви, как говорят твои знакомые французы, — усмехался Борис. — Теперь командуют они.

— Они? Ха! — пьяно возражал Кутипов. — Вот погоди, приедет мой папаша, тогда не только эти шмакодявки, сам Николадзе лапы мне лизать будет. Они! Я им покажу…

— А в ауле Нартала я знаю таких девочек… И чача водится не хуже этого клоповного коньяка, — подливал масло в огонь Борис Севидов.

— Где этот аул? — оживился Кутипов.

— Совсем надалеко от Нальчика, в Баксанском ущелье. Может, рванем в самоволку, а? — неожиданно предложил Борис. — Как, бывало, в курсантские годы?

— Хе, ты голова, тезка. Только давай сперва обозначимся.

Кутипов взял бутылку коньяка и кивнул Борису, приглашая следовать за ним.

Немцы словно ожидали прихода Кутипова. Увидев в его руке бутылку, одновременно поднялись из-за стола.

— Гут, господин Кутипов, — фамильярно похлопал по плечу Бориса Михайловича штурмманн Граубе. — Коньяк есть ошень карашо! Мы есть с тобой фройндшафт. Карашо!

Однако, выпив рюмку, Граубе вдруг вспомнил о своей миссии.

— Ти есть множко, множко тринкен. Завтра будет большой… как это… нагоняй. Господин Николадзе будет вам нагоняйт.

— А-а, — отмахнулся Кутипов.

— Никс карашо «а-а». Шляфен дафай-дафай.

Штурмманн Граубе чуть ли не насильно вытолкнул Кутипова из комнаты, забыв при этом вернуть едва начатую бутылку.

— Дафай-дафай! — приговаривал он ему вслед.

Поднявшись наверх, Кутипов облегченно вздохнул.

— Проклятая немчура, бутылку зажилили.

— Плюнь, — утешал его Борис — В Баксанском ущелье…

— Кончай травить, — оборвал Кутипов. — Шалва на месте?

— На месте.

Кутипов сам открыл дверь черного хода. При этом он ругался шепотом:

— Как мальчишки, втихаря бежим. Шляфен, шляфен!

…Сидя в машине, Кутипов грустно молчал, смутно представляя последствия их побега.

— Это далеко? — все же спросил он.

— Да рядом. Ты трусишь, Борис Михайлович? Брось! Гульнем часика три и будем на месте. Фрицы не кинутся. Скажи лучше, ты давно ел шашлык?

— Недавно, в ресторане «Глобус». Мы же вместе ели, тезка.

— Что вы, господин Кутипов, — покачал головой сидящий за рулем Шалва Шавлухашвили, — какой кавказский шашлык на сковородке? Настоящий шашлык могут делать только на Кавказе. Из черного барана самый лучший шашлык…

— Гони, Шалва, гони! Будет шашлык из черного барана, — торопил Шалву Севидов и, обняв за плечи Кутипова, весело говорил: — В этом гостеприимном доме всегда есть сыр, индейки, жареная форель, сациви, тархун, джонджоли…

— Не трави душу, тезка, — глотая слюну, говорил Кутипов. — Скажи лучше, девочки там есть?

— Конечно. Молодые красивые горянки.

— Я слышал, что у кавказских женщин строгие правы.

— Я знаю, к кому везу тебя, Борис Михайлович. Проведем веселую ночку на берегу Баксана, а утром вернемся в Нальчик.

Шалва все прибавлял скорость, уверенно управляя машиной на крутых поворотах.