Тамара Сычева - По зову сердца

— Курсант Петров, встать!

Курсант лениво поднялся.

— Вы почему не приветствуете командира?

— Чтобы я, фронтовик, и перед женщиной тянулся?! Вы небось и гитлеровцев живых не видели…

— Дисциплинарный устав знаете?

— Нет. Мы на фронте без устава фашистов били.

Я вспомнила, что и сама недавно рассуждала так же.

— Зачем вы приехали сюда? — спросила я.

— Учиться, чтобы потом, на фронте, еще лучше бить фашистов и научить этому своих бойцов.

Мне понравился ответ.

— Да, но если бойцы не будут выполнять устава, то они и ваши приказы не будут исполнять.

— Я научу своих бойцов, — переступая с ноги на ногу, сказал курсант.

— Как же вы их научите, когда вы сами не знаете устава? Идите принесите буссоль, — приказала я.

Курсант медленно повернулся и пошел, еле передвигая ноги. Когда он дошел до середины казармы, я скомандовала:

— Курсант Петров, кру-гом!

Он повернулся.

— За каждое нарушение дисциплины будете получать наряд вне очереди, то есть мыть полы в казарме, посуду на кухне и выполнять неприятные работы. Это значит, что вы закончите курсы не командиром, а уборщицей. Идите и выполняйте приказание.

И курсант пошел почти строевым шагом. В тот день я рассказала взводу, для чего нужны устав и строгая воинская дисциплина.

Вечером меня вызвал комиссар дивизиона и похвалил за требовательность.

— Прежде всего, Сычева, помните, что вы — командир, будьте взыскательны к себе и подчиненным, иначе не сможете командовать в боевой обстановке.

Эти слова мне не раз приходилось вспоминать на войне. День и ночь я была с бойцами. Бывали моменты, когда я, как женщина, должна была бы смущенно отвернуться или отойти и оставить безнаказанными проступки бойцов. Первое время меня мучил вопрос: как поступить? И я поняла, что в таких случаях надо действовать так, как действовал бы командир-мужчина. Основное для женщины-командира — это быть самой нравственно чистой, уметь переносить с бойцами все тяготы и невзгоды войны. Тогда заслужишь авторитет, тогда будут беспрекословно выполнять твои приказы. В этом я убедилась на собственном опыте.

Перед отправлением в часть нам дали отпуск на несколько дней. Товарищи собрались в город и звали меня.

— Тамара, пошли за девчатами ухаживать, — шутили они.

В эти свободные дни я с удовольствием ходила с ними по широким чистым улицам Тбилиси. В новом обмундировании, в хромовых сапогах, худощавая, с обветренным и загоревшим лицом, стриженная под бокс, я не походила на женщину. Выправка, манеры, которые привились в курсантской среде, — все это наложило на меня свой отпечаток. И без того низкий голос огрубел еще больше. Девушки засматривались на меня, и некоторые в беседе не сразу узнавали во мне женщину, но я не особенно огорчалась, считая, что женственность вернется, когда вернется прежняя жизнь.

То, что мне необходимо на войне, я старалась приобрести: знания, командирскую требовательность и выносливость. Закончив курсы, я чувствовала твердую почву под ногами и с нетерпением ждала момента, когда снова попаду в привычную боевую обстановку, чтобы свои знания применить в борьбе с врагом.

Настал последний день перед отъездом. У входа в казарму висело объявление о том, что 15 июля 1942 года в 5 часов дня состоится партийно-комсомольское собрание.

В дверях мне повстречался старшина..

— Сычева, тебе письмо.

Я взяла конверт, но тут раздалась команда строиться на обед. Увидев, что письмо от родных, решила прочесть его перед собранием и положила в карман.

— Становись! Последний раз пойдем обедать в столовую училища, — сказал старшина.

С обедом торопились. Зная точность комиссара, боялись опоздать на собрание.

Началось оно, как всегда, точно в пять. Первым подошел к длинному столу комиссар. Это был очень подтянутый и подвижный человек. Говорил всегда быстро, четко и коротко. Но в этот раз нас сразу насторожила его необычайная медлительность. Было похоже на то, что ему трудно говорить.

— В эти дни над нашей страной, — начал он, — нависла опасность. На огромной территории, от Балтики до ворот Кавказа, идут ожесточенные бои с оккупантами. Борется весь народ. Одни на фронте, другие в тылу. Нам, коммунистам и комсомольцам, нужно быть на передовой.

Сегодня на нашем направлении, в районе Моздока, врагу удалось превосходящей силой техники и ценой больших людских потерь, — комиссар достал носовой платок, приподнял фуражку и вытер высокий с залысинами лоб, — удалось потеснить наши войска. Завтра утром вы все получаете документы, и — на передовую. — Последнее слово он выговорил особенно отчетливо, прощупывая нас испытывающим взглядом серых глаз. — Мы надеемся, что сражаться вы будете мужественно и чести училища не посрамите.