Тамара Сычева - По зову сердца

Варалов посмотрел в мою сторону и укоризненно покачал головой.

Я покраснела и опустила глаза.

Свою фамилию Трощилов услышал будто неожиданно. Даже вздрогнул и побледнел. Выступление свое начал с того, что ему особенно трудно, потому что не хватает людей. Нужны люди.

Первый вопрос задала Трощилову я:

— Расскажите, как вы использовали горожан, приехавших к вам на помощь в это воскресенье.

Трощилов недружелюбно покосился в мою сторону и вытер платком вспотевший лоб.

— Надо сказать прямо — не обеспечили их лопатами. Люди посидели и уехали.

Сваливать на заготовителя он считал неудобным и поэтому не стал объяснять причин.

К трибуне я шла нерешительно. По дороге встретилась с тревожным взглядом мужа. Лицо у него было хмурое.

На какую-то минуту появилась жалость, но тут же ее перевесило желание высказать, что тревожит меня. Но… Нет, этого говорить нельзя. Дома, когда мы оставались вдвоем, я не раз пыталась внушить ему, что так нельзя: в совхозе ввел военную дисциплину и политику единоначалия. Сам в сельском хозяйстве не разбирается, а советами коммунистов, секретаря парторганизации и специалистов пренебрегает. Не руководит, а по-армейски командует. Часто ошибается, а потом в заключение — скоропалительный вывод: «Не справляюсь, не могу работать!» Но здесь сказать все это я не могла… Рассказала только о том, что вовремя не был приготовлен необходимый инструмент, что, вопреки указанию секретаря райкома, городских комсомольцев в первое воскресенье я послала не в колхоз, как было намечено, а в совхоз, к мужу, чтобы помочь ему, и что в результате этого получилось.

В зале возмущенно зашумели. Среди всех выделялся громкий голос председателя колхоза, бывшего подполковника-танкиста. «И здесь по блату!» — иронически выкрикивал он.

После меня выступил секретарь райкома. Он указал на ошибки многих отставников.

— Конечно, — сказал он, — вам трудно сразу овладеть правильными методами работы в сельском хозяйстве, да еще в таком разрушенном районе, как наш. Но райком надеется, что военная закалка не прошла даром и такие люди найдут в себе силу воли, чтобы перестроиться и понять свои ошибки.

В этот день муж не пришел домой обедать. Сел на попутную машину и сразу же уехал в совхоз.

Но там его ждала новая неприятность. В кабинете директора собрались парторг, агроном и Михеич.

— Вот при вас, товарищ парторг, заявляю директору, — сказал Михеич. — С садом у нас положение опять катастрофическое.

— В чем дело?

— Да вы же смотрите, какие холода наступили, а цвет распускается. На следующую ночь, передавали, будет заморозок, а окуривающего материала совсем мало, и на половину садов не хватит, весь цвет пропадет.

— А цвет сильный, — покачал седой головой агроном.

— Вы же обещали достать, — снова обратился к директору Михеич.

— Обещать-то обещал… Придется ехать в город. Попытаюсь выпросить у военных дымовые шашки.

— А чем окуривали раньше? — спросил агронома парторг.

— До войны хватало всего. Кроме сухого навоза была и гнилая солома, и листва, а теперь все скотина поела, навоза за время войны не накопилось, скота не было.

Директор озабоченно прошелся по кабинету.

— Вы, товарищ Зобин, — обратился к парторгу агроном, — человек здесь новый и не знаете, какую нам огромную работу пришлось провести в садах, а теперь все может пропасть за одну ночь.

— Этого нельзя допустить, — сказал Зобин.

— В общем, товарищ директор, езжайте сейчас же и без окуривающего не возвращайтесь, — распорядился Михеич.

— Есть! — невесело улыбнулся Трощилов.

Отдав распоряжения бухгалтеру, он снова вскочил на коня и скрылся в темноте. Через полчаса его лошадь уже цокала железными подковами по мостовой освещенного города.

Подавая мужу ужин, я заметила, как он хмур и неразговорчив. «Надулся», — поняла я и отошла к окну, вглядываясь в темноту большого двора.

После долгого молчания Трощилов наконец с обидой заговорил:

— Тамара, где же твои чувства, твоя дружба? Как ты могла выступить на бюро против меня?

— Вот это и есть настоящая дружба! — резко повернулась я к нему. — Дома ты меня не хотел слушать, а умолчать я не могла, потому что я — настоящий друг твой! Я должна тебе помочь!

Он вскочил и нервно заходил по комнате.

— Пойми, мне и так трудно. Я не справлюсь!.. Вот сейчас сады могут погибнуть. Нет окуривающего материала. Передали, что заморозки будут, а сады в полном цвету!..

— Как? Разве сады цветут? Ты ведь говорил, что все сады пропали за годы войны и зацветут не скоро? — не без иронии спросила я.