Тамара Сычева - По зову сердца

Через несколько минут мы двинулись в путь.

Вскоре послышались разрывы мин и снарядов то спереди, то сзади, то сбоку. На фоне серого предрассветного неба поднимались фонтаны земли. Затем возникли силуэты домов какого-то населенного пункта. Мне передали приказ: тянуть пушки на край деревни. Окопавшаяся там пехота радостно встретила артиллеристов.

Измученные, утомленные бессонной ночью артиллеристы стали прорубать заборы и стены сараев, чтобы установить орудия. Когда все было готово для открытия огня прямой наводкой, я полезла на чердак ближайшего дома, где находился наблюдательный пункт командира стрелковой роты. Надо было засечь огневые точки противника. Но только я поднялась по легкой самодельной лестнице, как раздался сильный треск, все закрутилось, засвистело и что-то тяжелое придавило меня. Вокруг послышались стоны и крики. Я подняла голову, в ушах звенело, в глазах плавали цветные круги. Мимо пробежал с окровавленным лицом командир взвода пехотинцев. Недалеко стонал тяжело раненный боец.

Как выяснилось позже, в крышу дома попал снаряд.

Выбравшись из завалившегося домика, я спустилась к пушкам, которые уже стреляли по пулеметным точкам гитлеровцев. Враг, нащупавший наши орудия, которые стояли за деревянным забором, начал яростно обстреливать нас, но метким выстрелом наводчик Юркевич заставил замолчать ближайший дзот.

Взвилась ракета, и в цепи пехоты пронеслось:

— Вперед!

Через проломы заборов, через опустевшие садики солдаты бросились в атаку. Артиллерийский огонь оборвался так же внезапно, как и начался. Пехота прорвала наспех созданную оборону противника, с ходу захватила город Иелшаву и двинулась дальше.

Было тихое зимнее утро, солнце обливало холодными косыми лучами утомленные лица бойцов и железо орудий. Сидя в кабине первой машины, я сладко дремала после бессонной ночи, проведенной на марше. Вот уже два дня, как я вместе со взводом находилась в расположении подполковника Шурухина, командира стрелкового полка нашей дивизии.

Полк двигался по ровному, как стекло, асфальтовому шоссе. Каждой машине хотелось мчаться по нему до самой деревни, которую предстояло занять. Люди этого полка славились отвагой и смелостью. Этот полк воспитал Николая Кучерявого и десятки других героев. Командир полка дважды Герой Советского Союза подполковник Шурухин был мужественным и инициативным человеком. О нем говорили в дивизии, что «он живыми танки берет».

Как обычно опередив и оставив далеко позади утомленную далеким переходом пехоту, мы неслись по шоссе. Противник поспешно отступал…

Вдали показалась деревня. Вскоре мы заметили галопом скакавшую нам навстречу лошадь с едва державшимся на ней седоком. Шофер остановил машину. Лошадь была вся в крови; сидевший на ней седой старик,, корчась от боли, побелевшими губами едва успел прошептать: «Там немец, фашист… пулемет… засада…» — и свалился замертво. В подтверждение его слов в воздухе просвистели пули.

Бойцы мигом соскочили с машины, отцепили и развернули пушки и тут же открыли огонь по пулемету, указанному стариком.

Через час наши воины освободили деревню.

Когда на машине привезли тело убитого мадьяра, нас окружили жители деревни. Подошли родственники старика. От них мы узнали, что старик в прошлую войну был в плену в России. Часто он рассказывал односельчанам о русских крестьянах, которые отобрали у помещиков землю. «Вот нам бы так сделать, а то за маленькую полоску земли надо платить или отрабатывать», — мечтал он в кругу друзей.

— А когда гитлеровцы удирали и оставили засаду, он волновался, переживал и вдруг решил пойти за деревню пасти коней, — рыдая, сказала его жена.

Было ясно, что он сделал это с намерением предупредить нас о засаде.

Да будет светла память о нем! Этот венгерский крестьянин отдал жизнь, чтобы приблизить желанный час освобождения своей родины.

Стремительное наступление наших войск в Венгрии преградила быстрая, широкая, с отлогими глинистыми берегами река Тисса.

Этот водный рубеж, как и румынскую Молдову, преодолеть с ходу не удалось, противник хорошо укрепился на правом берегу, и нам приказали окопаться.

В конце октября опять начались проливные дожди. Дороги окончательно развезло, и глинисто-черноземная почва, глубоко пропитавшаяся водой, превратилась в вязкую грязь до колен.

Каждую ночь после дневной стрельбы мы должны были менять позиции. Пехоте-то что, автомат, лопату, котелок на плечи — и пошел по берегу, а нам, артиллеристам, на колесах надо ее сопровождать.