Тамара Сычева - По зову сердца

Услышав последние слова, все громко рассмеялись.

— Отведите его в дивизию, — сказал Фридман.

Нам было приказано к утру установить пушки за высокой горой.

— Через эту гору пушки придется тащить на руках, — сказал комбат Бородин. — Если немцы ночью не уйдут, завтра предстоит бой.

Через полчаса на склоне горы раздалась команда:

— Раз, два, взяли! Раз, два, взяли!

— Подставляй камни под колеса!

— Быстрей!

— Я и так быстро, разве моя вина, что гора крутая?

— Что гора — то гора, а тут еще вы медленно поворачиваетесь! — покрикивал на бойцов Денисенко.

И бойцы тащили орудие за орудием, преодолевая поросший колючим кустарником косогор. Только поздно ночью пушки были установлены и замаскированы в лощине между двух высоких лесистых гор, черневших на фоне неба. Выбившиеся из сил люди спали в своих окопах крепким сном, а я, укрывшись плащ-палаткой и засветив фонарик, читала письмо от Балатова.

«Уже летаю самостоятельно, — писал он. — Наверное, еще успею повоевать…»

Фонарик потух, и я, не дочитав письма, уснула.

Рассвет не предвещал ничего хорошего. Только мы успели наспех позавтракать, как услышали справа пулеметную трескотню.

— Гитлеровцы атакуют с фланга. Кончай перекур! — раздались голоса.

— Расчеты, по местам! — подала я команду и посмотрела на орудие, наводчиком которого был Осипчук — у него уже все было готово к бою. Он стоял у панорамы новенькой, недавно полученной пушки и белым носовым платком протирал стекла.

В секторе обстрела орудия, в лощине, показалось несколько вражеских танков и одна самоходка, за ними высыпало больше сотни автоматчиков.

Осипчук неторопливо достал из кармана гимнастерки пенсне с одним разбитым стеклом и надел его.

— Ну, раз Осипчук надел свое пенсне, значит, танки от вас не уйдут, — шутливо сказал Юркевич.

Осипчук ничего не ответил. Он всматривался в панораму, выжидая, когда самоходка, направившаяся на его орудие, подойдет к ближнему ориентиру.

Наконец он выстрелил и отскочил от пушки, чтобы она его не задела, потом снова быстро подбежал к панораме, прицелился. Последовал второй выстрел, и самоходка остановилась. Покончив с бронированным прикрытием, Осипчук крикнул:

— Заряжай осколочным!

И пушка затанцевала на огневой, выпуская снаряд за снарядом на головы обнаглевших фашистов. Вражеские танки пошли стороной по лощине.

Гитлеровцы остановились, залегли, но тут наша пехота поднялась и пошла в контратаку.

Убедившись, что неприятельская атака отбита, Осипчук прекратил стрельбу. И снова, достав из кармана белый платок, стал смахивать пыль со стекол панорамы.

Преследуя отступающего противника, наша батарея, приданная стрелковому батальону, мчалась на запад, опережая пехоту. Стоя на подножке первой машины с биноклем в руках, я всегда просматривала местность, чтобы вовремя обнаружить засаду. Две машины, груженные боеприпасами, на каждой по пятнадцати бойцов, на прицепе две 76-миллиметровые пушки — это была моя боевая единица, за которую я отвечала головой.

Как-то на марше подъехали к маленькому мостику, у которого образовалась пробка. Полковая артиллерия остановилась, по обочинам дороги скопилось много машин. Я спрыгнула с подножки.

В это время ко мне подошел майор Трощилов, с которым брали высотку на правом берегу Днепра.

— Здравствуйте, Тамара, — сказал майор и, улыбаясь, протянул мне руку.

В дивизии многие знали мое имя; может, за глаза и называли так, но при бойцах никто не осмеливался этого делать. Вначале я растерялась, покраснела, почувствовала, что сидящие за моей спиной на машине солдаты насторожились.

Вытянувшись, резким движением приложив ладонь к пилотке, я отчеканила, пристукнув каблуками:

— Здравия желаю, товарищ гвардии майор.

Рука майора застыла в воздухе, и он, смущенный, под тихий смешок бойцов, опустил ее.

— Я вас часто вижу, товарищ младший лейтенант… слышал о вас… А подойти как-то не решался. Наше знакомство памятно мне с Днепра.

Я была рада, что раздалась команда: «По машинам!» Отдала честь майору, вскочила на подножку, и мы снова двинулись в путь.

Батарея мчалась вперед. Подъезжая к одной венгерской деревне, я издали увидела, что у реки собралось много народу. Остановила машины, на всякий случай подала команду:

— Взвод, к бою!

Бойцы начали разворачивать орудия. Вижу, навстречу бежит человек в штатской одежде. Привыкнув к разным уловкам противника, я недоверчиво отнеслась к этому и уже хотела открыть огонь, но подъехавший комбат, который тоже наблюдал в бинокль за переправой, приказал не спешить. Он не любил поспешности.